- Думаю, бесстрашный капитан Гамильтон и его храбрая команда могут теперь без особого риска выглянуть наружу.
Один за другим все вышли из амбара.
Во дворе перед зиккуратом стояли три военных вертолета. Руины древнего города были окружены кольцом дыма от догорающего напалма. Около полусотни десантников, очень крепких, очень уверенных и, разумеется, вооруженных до зубов, держали под прицелом три дюжины сподвижников фон Мантойфеля, а четверо десантников, один из которых нес коробку с наручниками, обходили пленных и сковывали им запястья за спиной. Впереди стоял фон Мантойфель собственной персоной, уже в наручниках.
Когда Гамильтон и остальные приблизились к центру двора, к ним направился армейский офицер.
- Мистер Гамильтон? Майор Рамирес к вашим услугам.
- Вы уже оказали нам достаточно услуг. - Гамильтон обменялся с майором рукопожатием. - Мы вам весьма признательны. Все проделано очень профессионально.
- Мои люди разочарованы, - сказал Рамирес. - Мы надеялись на более серьезное, э-э, тренировочное занятие. Хотите сразу уехать отсюда?
- Через час, если можно. - Гамильтон показал на фон Мантойфеля. - Я хотел бы поговорить с этим человеком.
Двое солдат подвели генерала. Его лицо было серым и невыразительным.
- Майор, это генерал-майор СС Вольфганг фон Мантойфель.
- Вероятно, последний из этих отвратительных военных преступников? Я не обязан пожимать ему руку?
- Не обязаны. - Гамильтон изучающе посмотрел на Мантойфеля. - Вы наверняка уже убили полковника Шпаца. И Хиллера. А также доктора Хьюстона, его дочь, несколько десятков индейцев-мускиа и бог знает сколько еще других людей. Ну что ж, все когда-нибудь кончается. С вашего позволения, майор, тут есть несколько вещей, которые я хотел бы показать фон Мантойфелю.
Вместе с группой солдат, вооруженных лопатами, мощными электрическими фонарями и двумя прожекторами, питающимися от аккумуляторов, все направились к основанию зиккурата.
- Этот зиккурат уникален, - сказал Гамильтон. - Другие подобные сооружения целиком сплошные. А в этом есть коридоры и камеры, как в больших египетских пирамидах. Пожалуйста, следуйте за мной.
Он повел всю группу по извилистым, разрушающимся проходам, и наконец они оказались в низкой сводчатой пещере с гладкими стенами, из которой хода дальше не было. Пол был усеян обломками камней и огромным количеством гравия, слой которого достигал полуметра. Гамильтон поговорил с Рамиресом и указал конкретное место. Восемь солдат с лопатами немедленно принялись копать. За короткое время был расчищен участок размером два на два метра, и в полу обнаружилась квадратная каменная плита с вделанными в нее железными кольцами. В кольца вставили ломы и, приложив некоторые усилия, подняли плиту.
В полу пещеры открылся проем, из которого вниз вела лестница. Все спустились по ней, прошли по коридору с грубо обтесанными стенами и остановились у тяжелой деревянной двери.
- Ну вот, Серрано, - сказал Гамильтон, - здесь вы найдете то, что хотели, А что до вас, фон Мантойфель, поразмышляйте напоследок над иронией судьбы. Вы бы отдали свою жизнь и душу, если бы она у вас имелась, за то, что лежит за этой дверью, но все эти годы вы сидели наверху, даже не догадываясь о том, что находится под вами.
Он замолчал, словно погрузившись в какие-то мысли, а затем продолжил:
- Там совершенно темно. Нет ни окон, ни светильников. Майор, будьте любезны, прикажите своим людям включить все фонари и прожекторы. Боюсь, воздух там немного затхлый, но это никому не повредит. Рамон, Наварро, помогите мне открыть дверь.
Тяжелая дверь долго не поддавалась, но в конце концов отворилась с мрачным скрежетом. Гамильтон взял один из прожекторов и вошел внутрь, остальные держались позади него.
Большая квадратная пещера была выдолблена прямо в скале. По всем четырем ее сторонам были устроены каменные полки, вырубленные в скале на глубину сорока сантиметров. Глазам вошедших предстало удивительное, невероятное зрелище: вся пещера сверкала и переливалась блеском тысяч и тысяч изделий из чистого золота.
Здесь были чаши, кувшины и разнообразная посуда - все из чистого золота. Здесь были шлемы, щиты, таблички, ожерелья, бюсты и статуэтки - все из чистого золота. Здесь были колокольчики, флейты, окарины, цепи, вазы, нагрудные пластины, ажурные головные уборы, филигранной работы маски и ножи - все из чистого золота. Здесь были обезьянки, аллигаторы, змеи, орлы, кондоры, пеликаны, грифы и бесчисленные ягуары - все из чистого золота. И в дополнение ко всему здесь стояло шесть открытых сундуков, сверкающих несметным количеством драгоценных камней, большей частью изумрудов. Эта сокровищница далеко превосходила все самые смелые мечты.
Благоговейное молчание длилось целую вечность. Первым заговорил Серрано:
- Утерянные сокровища индейцев! Эльдорадо, о котором мечтали миллионы! Испанцы всегда считали, что некое исчезнувшее племя унесло с собой несметные богатства. Человечество верило в красивый миф, и тысячи людей погибли, пытаясь отыскать Эльдорадо. Но это не миф!
Было очевидно, что он едва способен поверить собственным глазам.
- Это, конечно, миф, - сказал Гамильтон. - Но золотые сокровища действительно были, просто все искали совсем не в том месте - в Гвиане. И искали совсем не то - все думали, что ищут золото благородных инков. Но его не существовало. Все эти изделия, которые мы видим, создал народ квимбайя из долины реки Каука, величайшие мастера-златокузнецы в мире. Золото для них не имело коммерческой ценности - это был просто красивый материал.
- И испанцы наверняка переплавили бы все и отправили в Испанию в виде слитков. Мистер Гамильтон, вы оказали миру искусства неоценимую услугу. А ведь вы единственный не индеец, который знал о сокровищах. Вы могли бы стать самым богатым человеком на свете.
Гамильтон пожал плечами:
- Они всегда принадлежали народу квимбайя.
- И что теперь со всем этим делать? - спросил Рамирес.
- Здесь будет национальный музей. Настоящие владельцы сокровищ, индейцы-мускиа, вернутся сюда и станут их хранителями. Боюсь, в этот музей будут допущены немногие - лишь самые знаменитые ученые со всего мира, и только небольшими группами. Бразильское правительство, которое пока даже не знает о местонахождении города, решило, что мускиа должны быть защищены от цивилизации.
Гамильтон посмотрел на фон Мантойфеля. Тот в полном трансе созерцал огромные сокровища, так долго лежавшие у него под ногами. Он был ошеломлен, как, впрочем, и все остальные.
- Фон Мантойфель! - окликнул его Гамильтон.
Генерал медленно повернул голову и посмотрел на него невидящими глазами.
- Пойдемте. Я хочу вам показать еще кое-что.
Гамильтон прошел в другую пещеру, гораздо меньших размеров. В дальнем ее конце стояли рядом два каменных саркофага. На каждом лежала простая сосновая доска с выжженной надписью.
- Эти надписи, фон Мантойфель, сделал мой друг. Джим Клинтон. Помните Джима Клинтона? А должны бы помнить. В конце концов, вы убили его вскоре после этого. Читайте. Читайте вслух!
Все тем же невидящим взглядом фон Мантойфель обвел пещеру, посмотрел на Гамильтона и прочитал:
- "Доктор Ганнибал Хьюстон. Покойся с миром".
- А вторую?
- "Люси Хьюстон Гамильтон. Возлюбленная жена Джона Гамильтона".
Все посмотрели на Гамильтона. На лицах окружающих медленно начало проступать понимание.
- Я уже мертвец, - произнес генерал.
Гамильтон, Рамон, Наварро и идущие сразу следом за ними фон Мантойфель и все остальные направлялись к вертолету, стоявшему на краю двора, всего в нескольких метрах от края плато. Неожиданно фон Мантойфель, руки которого были все еще скованы наручниками за спиной, побежал к обрыву. Рамон бросился было ему вдогонку, но Гамильтон поймал его за руку:
- Оставь! Ты же слышал, что он сказал. Он уже мертвец.