Жители деревни были напуганы не меньше людей; они шептали, что видели много ужасного, но эта армада была совершенно другого масштаба. Некоторые смотрели на вновь прибывших с новым испугом, как будто суда, бесконечно проходящие мимо мыса, должны были иметь какое-то отношение к их прибытию.
— Они направляются в Кариск, — сказал Ибьен, который был среди мальчиков. — Они собираются уничтожить его, да?
Мальчики указывали на Болуту, в отчаянии качая головами. Он не отходил от своего дерева у дюн, и они не сомневались, что лидеры армады заметят его и пошлют отряд на разведку.
Но ужасный флот не проявил никакого интереса к деревне — и это была необыкновенная удача, потому что небольшой поворот любого из кораблей к берегу показал бы «Чатранд», неподвижный, как смерть, за своим островом. Проходили часы; вереница кошмарных кораблей тянулась мимо них, молчащих и испуганных. Только ближе к вечеру, когда бриз с Неллурока начал охлаждать деревню, мимо пронеслось последнее судно, и звуки барабанов и рожков начали затихать.
Таша и Пазел покинули деревню через те же ворота, что и раньше. Там сидел Болуту, как и в течение последних пяти часов, зарываясь черными пальцами в песок. Когда они подошли к нему, он не поднял глаз.
Его голос, однако, остался мягким и рассудительным.
— Вымпелы наши, — сказал он.
— Вымпелы? — спросила Таша. — На тех кораблях, вы имеете в виду?
— Да, вымпелы на тех кораблях. Леопард, прыгающий по красному солнцу Бали Адро. Это имперский штандарт. И армада пришла с запада, из центра Бали-Адро.
Пазел почувствовал себя больным и преданным.
— Это и есть ваши друзья? — требовательно спросил он. — Добрые маги, которые послали вас на север сражаться с Арунисом, те, кто может видеть вашими глазами? Те, о ком вы говорили, что они примчатся нам на помощь, как только мы высадимся на берег?
— О, Пазел, конечно, нет, — сказала Таша. — Они обманщики, верно, Болуту? Подняли цвета Бали Адро, чтобы кого-то одурачить?
Теперь Болуту действительно поднял глаза.
— Я не знаю, кто они... Сумасшедшие, я бы предположил. Сумасшедшие могут поднимать любой флаг, узурпировать любое наследие, сидеть на любом троне. Но послушайте меня, вы оба: это не мой мир. Эти развалины, эти неграмотные крестьяне, эта чума на умах людей. Это не мое, говорю вам.
— Вас не было двадцать лет, — сказал Пазел.
— Два десятилетия никогда не смогли бы привести к таким изменениям, — сказал Болуту. — Бали Адро был справедливой империей, просвещенной. Годы голода остались позади. Маукслары, архидемоны, все были мертвы или побеждены; Круг Скорма был разорван. Наши соседи не представляли угрозы, а наши внутренние враги, Вороны, о которых я говорил, были заключены в тюрьму или рассеяны по дальним землям. Мы жили здесь в безопасности, в безопасности и покое.
— Иногда изменения действительно происходят быстро, — сказал Пазел. — Шесть лет назад Ормаэл все еще был страной. Теперь это просто еще одна территория Арквала.
— Пазел, — сказал Болуту, — это даже отдаленно не одно и то же. Этот мир древнее всего, что сохранилось на Севере. Кодекс длому, из которого вытекают наши законы, был написан до того, как на вашем полуострове Чересте было срублено первое дерево. И хотя ваши правители были свергнуты, а ваш город сожжен, ваш народ не превратился в зверей.
— Ну, треклято очевидно, что мы будем, если останемся здесь, — сказал Пазел. — Возможно, уже слишком поздно. Мы все пили из этого колодца.
Болуту покачал головой:
— Эта болезнь не заразна. Это был первый вопрос, который я задал отцу Ибьена. Кстати, вот он, идет к нам.
Старый длому, мистер Исул, ковылял к ним по дороге из леса, неся вязанку хвороста и шерстяной мешок. Его серебристые волосы потускнели от возраста, но глаза не изменились.. Однако они были обеспокоены, и не только необходимостью сохранять равновесие на изрытой колеями дороге.
— Откуда он знает, что это не заразно? — спросила Таша.
Болуту не сводил глаз со старика:
— Он сказал, что были эксперименты. Когда стало ясно, что чума вышла из-под контроля. Они заперли незатронутых людей и тол-ченни вместе, заставили их делиться едой, водой, уборными. Но те люди, которых делили все с тол-ченни, вырождались не быстрее, чем те, у кого вообще не было контакта.