— Лесные куры на ужин, — сказал он.
Теперь, лежа без сна в темноте рядом со своими товарищами по кораблю, Пазел почти желал, чтобы армада обрушилась на деревню, высадила какую-нибудь невиданную армию и перебила их всех. Одиннадцать сорок четыре. Его разум все еще визжал от смеха при этой мысли — абсурдно, нелепо, скажи мне что-нибудь другое, — но сердце, тело и нервы не были так уверены.
Красный Шторм. Полоса алого света, протянувшаяся с востока на запад через Неллурок. Они плыли прямо в него; свет внутри был жидким, ослепляющим; он заполнил их одежду, их легкие, в конечном счете, их разумы, пока они не поплыли в свете, как рыбы в красном аквариуме, а затем исчез.
И позже, когда он, Таша и другие начали обсуждать это: разве все они не задавали один и тот же вопрос? Как долго я там пробыл? Почему я потерял счет времени?
Нипс и Марила думали, что это длилось несколько дней. Но Герцил чувствовал, что прошло шесть или восемь часов, а Энсил, женщина-икшель, которая стала их другом и союзником, говорила о «том слепом красном утре». Сам Пазел не осмеливался гадать, и когда он спросил Ташу, как долго, по ее мнению, они провели в Шторме, она посмотрела на него со страхом. «Не слишком долго», — ответила она. Но ее голос не принес ему утешения.
Двести лет. Как он сможет жить, веря в это? Если это правда, то все, кого он оставил позади, мертвы. Больше никаких поисков его матери и сестры. Больше нет надежды на то, что однажды его отец, капитан Грегори Паткендл, вернется и попросит прощения у своего брошенного сына.
Разозлившись, Пазел открыл глаза. Рин, как бы он хотел поговорить с Нипсом. Пазел чувствовал себя удивительно потерянным без маленького смолбоя, своего первого друга на «Чатранде». Нипс был умен и яростно защищал своих друзей, но он также был вспыльчивым человеком, умеющим попадать в неприятности. Посмотрите на него сейчас: пойманный в ловушку вместе с Марилой, капитаном Роузом и дюжиной других — все они взяты в заложники в каюте, наполненной отравленным паром, который убьет их, если они перестанут им дышать. Что с ними будет? Выйдут ли они когда-нибудь из этой комнаты живыми? Каждая мысль о его друзьях была черной и ужасающей, как то погружение в море.
Он снова изучил Ташу: гладкое яблочко плеча, желтая прядь волос на ее губах. День ото дня то, как он смотрел на нее, менялось. Он хотел быть с ней все время. Это очарование почему-то пристыдило его. Таша была одной из немногих женщин на «Чатранде», и если Пазел не мог перестать думать о ней таким образом, не мог спать, видя эти гладкие конечности, не мог избавиться от мысли, что, когда наступит конец света, они смогут делать все, что им заблагорассудится в последние часы... тогда как насчет остальных мужчин?
Но ты любишь ее, Пазел. С тобой все по-другому.
Дело было не в этом. Порядок на «Чатранде» рушился. Арунис все еще был на борту, надежно спрятавшись; они могли чувствовать присутствие чародея, как дуновение чего-то взрывчатого в затхлом воздухе. Ситуация с заложниками, тем временем, продолжалась уже шестую неделю, и конца ей не было видно. Капитан не мог руководить из клетки, но моряки никому так не доверяли, как дикому, жадному, неуравновешенному Нилусу Роузу. Он их терроризировал, но заставлял работать ради их собственного выживания. Теперь они ссорились между собой: то, что Роуз жестоко подавлял. Смогут ли даже турахи сохранить мир? Когда ужасные новости распространятся, попытаются ли они? Было ужасно осознавать, что их безопасность зависела от этих людей, элитных убийц и части той же имперской армии, которая разграбила его город и избила его самого до комы. Если они отчаются, начнется анархия, карнавал судного дня. И кто, в таком случае, защитит женщин? Кто остановит мужчин, которые решили бы умереть, но испытать свои последние, низменные удовольствия с Ташей Исик?
Он слышал их бормотание, мерзкое и откровенное (как часто они забывали о его знании языков). Что им было нужно, как именно они хотели, чтобы она прикоснулась к ним, кем, по их мнению, она уже была...
— Паткендл.
Пазел подпрыгнул. Это был Герцил, который прошептал. Толяссец лежал с открытыми глазами, пристально глядя на него, и Пазел покраснел, гадая, насколько Герцил угадал его мысли.
— Я не...
Герцил приложил палец к губам, затем какое-то время внимательно слушал. Наканец он поднялся на ноги, жестом приказав Пазелу сделать то же самое. Пазел встал, осторожно балансируя среди спящих. Герцил быстро двинулся по пляжу в сторону залива. Пазел неохотно последовал за ним. Два шага от огня, и ему стало холодно.