На судне Арквала некий пожилой офицер-артиллерист обнаружил, что у него есть полная пушечная команда, хороший угол для стрельбы и зажженная сигара, но душевного спокойствия гораздо меньше, чем требовал момент. Его сигара послужила спичкой; загремела пушка; тридцатидвухфунтовое ядро пронеслось над водой и разбилось о выступ рифа прямо перед вражеским кораблем. Коралл разлетелся на куски размером с кулак; матрос-мзитрини упал без чувств, наполовину перевалившись через поручни бака. Прежде чем кто-либо успел добраться до него, корабль накренился на набегающей волне. Оглушенный человек упал на риф; вес сорока матросов, бросившихся к левому борту, сместил центр тяжести судна; следующая волна смертельно накренила корабль в сторону мужчины, и с этого началась Третья Морская Война.
Король Симджи Оширам получил известие в лесу за Зимней Крепостью, в дне езды от столицы. Послание, в панике написанное его канцлером и доставленное всадником, чья измученная лошадь стояла рядом с ним и от которой шел пар, затопило разум короля, как быстро темнеющий сон. Внезапные и масштабные военные действия. Флоты обоих империй перестреливаются в Узком Море. Арквали требуют доступа в гавань Симджы; батальоны мзитрини замечены на берегу у мыса Користел. Мольба о помощи с Урнсфича, соседнего с Симджей острова на юге, уже захваченного сухопутными войсками.
Чьими? Король перевернул пергамент, как будто на обороте могло быть что-то нацарапано. Кто напал на Урнсфич, против кого надо сражаться?
Айя Рин, какое это имеет значение? Он вернулся в палатку и задернул за собой окоченевший от мороза полог. На мгновение ему удалось не поверить ничему из этого, сведя мир к этому холщовому кокону, где самая прекрасная женщина, когда-либо дышавшая, спала обнаженной среди мехов и атласа, растрепанная после их занятий любовью. Сирарис. Король уставился на одну бледную, совершенную руку. Ладонь, которую он целовал и которая пахла розовой водой, пальцы, которые поработили его одним прикосновением. Никогда больше, никогда больше, если только он не подойдет к ней сию минуту — но об этом не могло быть и речи. Пришла война. Он прокрался вперед, стыдясь своей дрожи, и начал натягивать одежду.
Исик предвидел это: всеобщая война до конца года. День ото дня разум старого адмирала становился острее, его разорванные воспоминания срастались воедино, как мышцы с костями, словно тактические новости, которые сообщал Оширам, были пищей, по которой он изголодался:
— У нас больше нет месяцев, сир. Возможно, у нас даже не будет недель. Сандор Отт хочет посеять панику в Мзитрине: он хочет, чтобы они выглядели суеверными дураками. Напуганные возвращением Шаггата, обвиняющие Арквал в предательстве, которое они не могут доказать, нападающие на тени. Но Арунис хочет только войны, и чем скорее и гнуснее, тем лучше.
— И моя Кантри...
— Ее зовут не Кантри, сир. Это Сирарис, и она ваша не больше, чем когда-либо была моей, или Сандора Отта, если уж на то пошло, хотя, возможно, он все еще ей доверяет. Отт хотел, чтобы она отравила меня, но Отт никогда не хотел, чтобы моя Таша умерла до того, как сможет выйти замуж.
— Ты обвиняешь ее в смерти Таши? — воскликнул король, все еще не веря своим ушам.
Исик ответил с сокрушительной логикой. Только Сирарис, не считая самой Таши, держала в руках ожерелье, которым была задушена его дочка. Она натерла его мазью от самого Аруниса прежде, чем он сбросил свою маскировку. И она настояла на том, чтобы Таша Изик носила это ожерелье каждый день своей жизни.
— Она служанка чародея, ваше величество, — сказал адмирал, — и, подобно ему, одурачила нас всех.
Король натянул брюки, изо всех сил стараясь не издавать ни звука. Ее красота была тем, что обрушилась на него. Как та высокая, хрустальная нота в конце оперы, которую ты должен переждать, прежде чем вдохнуть. Он сказал Исику, что не может пройти через это. О, план был достаточно хорош. Сирарис нужно было вывезти из столицы, причем тихо, не раскрывая другим шпионам Отта, что ее истинная личность известна. И только после того, как король и его свита покинут дворец Симджаллы, сам Исик мог надеяться ускользнуть в город. Если арквали найдут его сейчас, если они узнают, что я укрывал их адмирала-изгоя, героя войны, готового разоблачить их предательство…