— Если вы думаете повернуть нас обратно, — сказал Герцил вместо приветствия, — то вы совершили бессмысленное путешествие. Если только чародей не найден.
Отдышавшись, Ваду́ свирепо посмотрел на Герцила.
— Маг не найден, — сказал он наконец, — но город успокаивается под руководством Олика. И я... я не буду сидеть и ждать смерти от рук Белой Вороны.
— Она не простит ничего, кроме возвращения Нилстоуна, — сказал Болуту, — а этого вы не можете обеспечить. И мы не собираемся отбирать Камень у чародея только для того, чтобы передать его чародейке. Идите своим путем, Ваду́. Или поезжайте с нами до перекрестка Гарал, поверните на восток по Прибрежной Дороге и последуйте за Иссаром в изгнание. Но не пытайтесь помешать нашей миссии.
Солдаты начали зловеще ворчать: какой бы хаос ни царил в Масалыме, Ваду́ был их командиром в течение многих лет, а теперь этот странный длому, прибывший на корабле с мутантами тол-ченни, пытается отослать его, как пажа.
— Я говорю, что он больше, чем просто желанный гость, — сказал один из всадников на сикунах. — Я говорю, что если кто-то и должен возглавить эту экспедицию, так это советник Ваду́.
Другие солдаты закричали:
— Да, да! Ваду!
Меч со свистом вылетел из ножен. Герцил поднял Илдракин перед собой, плоской стороной к себе, и мужчины перестали кричать при виде черного клинка.
— Принц Олик доверил эту миссию мне, — сказал Герцил, — и моя клятва также связывает меня. Я не могу следовать за длому, который приказал совершить цареубийство и с самого начала помогал Арунису заполучить Нилстоун.
Все резко напряглись. Турахи отогнали своих лошадей подальше от длому; сфванцкоры наблюдали за остальными, как волки, готовые к прыжку. Но все солдаты-длому смотрели на Плаз-Нож Ваду́, все еще висевший в ножнах у него на поясе.
— Ты не можешь сражаться с ним, — пробормотал один из них. — Не пытайся, если эта миссия вообще что-то для тебя значит.
— Советник, — тихо сказал Герцил, — вы уйдете с миром?
Лицо Ваду́ исказилось. Его голова начала подпрыгивать, сильнее, чем Пазел когда-либо видел, и внезапно он понял, что это была не просто привычка, а недуг, непроизвольный, возможно, даже болезненный. Глаза советника наполнились яростью; его конечности затряслись, и рука медленно потянулась к Плаз-Клинку. Напрягая мышцы, он на долю дюйма вытащил клинок из ножен. Сикуны пригнулись, шипя, и лошади нескольких воинов в страхе бросились прочь, не слыша криков своих всадников. Пазел ахнул и схватился за грудь. То самое ядовитое чувство. Та самая черная энергия, которая, подобно теплу, исходила от тела демонической рептилии, эгуара: она была там, живая, в клинке Ваду́. Он почти слышал мучительный язык, который его заставил выучить Дар.
Герцил плавно спешился, не опуская Илдракина, и направился к гарцующему скакуну Ваду́. Советник полностью обнажил свое оружие, и Пазел увидел, что это был не более чем обрубок рукояти. Но было ли там что-то еще? Может быть, бледный призрак ножа на том месте, где раньше было лезвие?
— Я могу убить тебя одним словом, — прорычал Ваду́, его голова прыгала, щелкая зубами, лицо дергалось, как у наркомана, лишенного смерть-дыма.
Герцил встал на колено. Он медленно опустил Илдракин к длому, а затем с ослепительной скоростью повернул клинок и протянул его рукоять советнику.
— Нет! — хором закричали молодые люди. Но дело было сделано: Ваду́ свободной рукой выхватил меч у Герцила. И громко закричал.
Это был другой крик: не от мучений, а крик человека, внезапно освободившегося от пыток. Он вложил призрачный нож в ножны и убрал руку с рукояти. Затем он прижал лезвие Илдракина ко лбу и какое-то время держал его там, закрыв глазами. Постепенно его подергивания прекратились. Меч выскользнул из руки Ваду́, и Герцил его поймал.
Ваду́ посмотрел на него сверху вниз, и его лицо было безмятежным, почти сияющим, как у человека, цепляющегося за чудесную мечту. Но даже когда они наблюдали за ним, сияние померкло, и что-то от его напряженного, гордого взгляда вернулось к нему.
— Милость звезд, — сказал он. — Я избавился от него. На мгновение я почувствовал себя свободным. Это меч из королевства Дафвниана.
Герцил вытер лезвие о свою руку:
— Кузнецы, которые его изготовили, назвали его Илдракин, «Кровь Земли», потому что, как говорят, он был выкован в пещере глубоко в сердце мира. Но король Бектур, избавленный от чар его прикосновением, назвал его Разрушителем-Проклятий, и это имя тоже вполне заслужено.
— Но мое проклятие слишком сильно, — сказал Ваду́. — Меч не может освободить меня от проклятия моего собственного Плаз-Клинка, но время сделает это, если только я смогу остаться в живых. Послушайте меня, пока нож снова не запечатал мой язык! Клинки превратили нас в монстров, а Бали Адро — в кошмар. Всю свою жизнь я наблюдал, как они отравляют нас черной силой. Олик сказал вам, что они гниют. Говорил ли он вам, что наши сердца, сердца носителей, радуется от этого? Ибо мы их рабы, хотя они и делают нас хозяевами других людей. Они шепчут в наши дикие умы, даже когда ломают наши тела. Видите ли, то, что происходит с Клинками, случается и с теми, кто их носит. Когда они хиреют, мы кричим от боли. Когда они разбиваются вдребезги, мы умираем. Многие уже умерли таким образом: мой командир в Орбилеске одним взмахом руки сбросил армию тулов со скалы, а потом мы все услышали, как сломался нож, и он упал замертво. Вот так нож попал ко мне — последний, отвратительный дюйм. Я слишком ничтожен, чтобы владеть такой вещью или быть ее владельцем. Но я намерен ее пережить. Когда останется только рукоять, я смогу ее выбросить. А до тех пор я должен сопротивляться желанию использовать его для любых дел, кроме самых незначительных.