По крайней мере, над вершинами взошла луна: полная луна, в свете которой тускло светились снежные шапки. Вторая лодка подплыла к первой, и дядя рыбака босиком прыгнул в воду и вытащил лодку на берег.
— Подумать только, я надеялся немного поспать, — проворчал Большой Скип, выбираясь на берег, в то время как собаки прыгали вокруг него. Он выругался, когда ближайшая из них энергично встряхнула мокрой шерстью, затем распахнул переднюю часть своей куртки. — С вами все в порядке, леди? — спросил он.
— Живы, во всяком случае, — сказала Энсил, когда они с Майетт, пошатываясь, забрались к нему на плечи.
Мизральды продолжали смотреть на берег, как будто им не терпелось поскорее убраться от него подальше. Герцил отсчитал монеты в руку рыбака. Жена рыбака взяла одну из них и принялась изучать странные узоры Арквали.
— Подделка, — объявила она. — На этой монете изображен тол-ченни.
— Это настоящее золото, я укусить одну, — сказал брат рыбака.
— Ты только что укусил лицо Его Превосходительства Магада Пятого, — холодно сказал Дасту. — Ты понимаешь? Он наш император, наш король.
Сын рыбака рассмеялся. «Король тол-ченни. Царь обезьян, зверей!» Он улюлюкал и бил себя в грудь. Его дядя рассмеялся, но отец смущенно нахмурился. Пазел посмотрел на морщинистое, обветренное существо. Был ли он, как и отец Ибьена, достаточно взрослым, чтобы помнить дни до чумы?
Вскоре все продрогшие пассажиры были на берегу. Герцил положил двадцатую монету в ладонь мужчины, затем улыбнулся и добавил еще горсть.
— Попроси их не говорить о нас незнакомцам, Пазел, — сказал он. — Все еще есть вероятность, что нас могут преследовать.
Семья помахала на прощание, на их лицах начал проступать восторг, когда они поняли, что никакого подвоха не было.
— Идем, — настойчиво сказал Герцил. — Мне кажется, мы выиграли у Аруниса несколько миль. Давайте выиграем еще немного.
Он сразу же направился вверх по серому, исчерченному ветром берегу. Когда остальные поплелись за Герцилом, Пазел услышал крик старого рыбака. Он обернулся: мизральд шагнул к нему, разбрызгивая воду.
— Вы спуститься по Ансиндре и пересечь ожог? То, что вы называть Черный Язык?
— Ну, да, — сказал Пазел. — Другого пути нет, так?
Мизральд кивнул:
— Другой путь нет. Другой путь нет, кроме как с крылья.
— Крылья были бы здорово, — сказал Пазел.
Рыбак торжественно кивнул.
— Что ж, — сказал Пазел, — до свидания.
— Вы ходить по ночам, да? Только ночью по ту сторону ожога. Мрачно, тихо: вот как это делается. Расскажи своим друзьям. Потому что при дневной свет — нет, нет.
— Нет?
Мизральд провел пальцем по своему горлу:
— Нет, нет и еще раз нет.
Он с беспокойством посмотрел на Пазела, и вид у него был такой, словно он хотел сказать что-то еще. Затем (когда его семья взвыла в знак протеста) он притянул юношу к себе и поцеловал его в лоб. Затем он повернулся и оттолкнул свою лодку от берега.
Ошеломленный Пазел поспешил за остальными. Они тащились на запад вдоль берега озера, к тому месту, которое, по словам мизральдов, было единственным путем вниз. Пазел слышал журчание воды и ставший очень знакомым плеск водопада. Он побежал, догоняя Нипса и Ташу. Нипс пристально смотрел на противоположный берег озера.
— Как мы, по-твоему, вернемся? — спросил он. — Жена рыбака сказала, что они почти никогда сюда не спускаются. И в половине случаев здесь нет песчаного берега, по которому можно было бы идти, только голые скалы. Как мы, по-твоему, вернемся?
— В горах должны быть тропы, — сказал Пазел, стараясь, чтобы его голос звучал так, будто он в это верит. — Герцил и Олик, должно быть, подумали об этом, приятель. Не волнуйся.
Взгляд Таши мрачно скользнул по вершинам.
— Они подумали об этом, все в порядке, — сказала она.
Их пункт назначения, как оказалось, был похож на Чашу Мей: устье реки над крутым спуском. Но затем Пазел покачнулся и отступил назад, ошеломленный увиденным. Там, где Мей начинался как не более чем ручей, это был бурлящий поток, спускающийся почти вертикально по глубокой извилистой трещине вниз по склону горы. Во многих местах вода исчезала под валунами; в других она вырывалась наружу хаосом белых брызг. Под ними тоже были отвесные скалы и там река превращалась в водопад. А совсем рядом с рекой, крепко привинченная к скале, стояла тяжелая железная лестница. Она спускалась примерно на сорок футов и заканчивалась мокрой крутой тропой, которая змеилась взад и вперед вниз по горе к другой лестнице, которая, в свою очередь, переходила в другую тропу, и так далее. Даже при лунном свете Пазел мог видеть, как далеко и быстро спускалась Ансиндра, водопад за водопадом, водопад за водопадом, водопад…