Он бросился на поляну. Все проснулись, были на ногах, напряженные от тревоги. Советник Ваду́ вытащил свой нож. Его голова почти бесконтрольно дергалась; его солдаты столпились позади него, готовые к бою. Герцил свирепо смотрел на советника, держа в руке Илдракин. Лицо самого Ваду́ исказилось странной смесью бравады и боли.
Перед ним в воздухе парили Энсил и Майетт. Спины обеих женщин были прижаты друг к другу; они медленно вращались, как будто висели на ниточке. Свободная рука Ваду была поднята, его пальцы сложены чашечкой, как будто они что-то крепко сжимали.
— Нет! — воскликнул Пазел.
Ваду́ повернулся, и женщины закричали от боли, хотя только Пазел мог слышать голоса икшелей.
— Оставайся на месте, Паткендл! — крикнул советник. — А ты, Герцил Станапет: где сейчас проходят твои лекции? Ты хоть понял, что тебе следовало оставить их на дальней стороне Неллурока? Или ты снова попытаешься командовать нами в нашей собственной стране?
Герцил жестом велел Пазелу молчать.
— Тебе следовало взять этот Клинок, когда ты овладел мной на равнине, — сказал Ваду, его голос звучал отрывисто из-за дергающейся головы. — Он звал тебя; он бросил бы меня и стал бы служить тебе.
— Этот Клинок никому не служит, — сказал Герцил, — кроме, возможно, зверя, из трупа которого он был сделан.
— Как бы то ни было, теперь командую я, — сказал Ваду́, — и я не позволю этой миссии провалиться из-за трусости. Разве ты не понимаешь, что я могу отбиться от троллей, если они придут?
— Ты уверен? — спросил Кайер Виспек. — От этого ножа почти ничего не осталось. Посмотри на него внимательно, советник: он уменьшился за считанные дни.
— Сейчас мы пересечем Черный Язык, — сказал Ваду, как будто сфванцкор не произнес ни слова, — и настигнем мага прежде, чем он достигнет своей цели. Мы убьем его, и Нилстоун будет нашим.
— Нашим, — сказал Болуту, — или твоим? Ваду́, Ваду́, ты не тот мужчина, который пришел к нам на равнину! Тот мужчина понимал, каким опасностям он подвергается!
— Единственная опасность — это бездействие, — сказал Ваду́. — Мы пойдем в благоразумном молчании. Этих двух я задержу, пока мы не достигнем берегов Ансиндры, а там посмотрим.
— Боритесь с ним!
Голос принадлежал Энсил, и он вырвался из ее горла. Ваду́ оскалил зубы, и икшели снова закричали. Пазел увидел, что Неда смотрит Герцилу в глаза.
— Мы можем убить этого дурака, — сказала она на мзитрини. — Мы нападем на него с трех сторон, и эти маленькие припадки не дадут ему сражаться. Какой бы ни была его сила, мы будем слишком быстры, чтобы он смог нас остановить.
— Умоляю вас, ничего не делайте, — ответил Герцил на том же языке. — Да, мы могли бы убить его, но он раньше убьет своих пленников.
— Другого выхода нет, — сказал Джалантри. — Они воины. Они готовы умереть.
— Я не готов! — крикнул Эркол. И, глядя на его измученное лицо, Пазел понял, что он вспоминает другой момент, другую женщину-икшель, стоящую лицом к лицу со смертью и призывающую его не сдаваться.
Пристально глядя на Ваду́, Герцил вложил свой меч в ножны:
— Я бы пожалел тебя, если бы ты только сказал правду, как ты сделал, когда я ненадолго тебя освободил. Действительно, мне следовало бы взять нож — ради тебя. Веди, человек из Платазкры. Но причини вред этим женщинам, и никакой клинок тебя не защитит.
— Им причинят вред только в том случае, если ты будешь глуп, — сказал Ваду́.
Борясь с подергиваниями, он протянул руку и обхватил талии женщин-икшелей. Группа тихо двинулась вниз по тропинке. Наконец они подошли к краю черного, гладкого потока лавы. Герцил остановился и указал направо.
— Восточная часть Языка все еще находится в тени горы, — тихо прошептал он. — Ты, по крайней мере, позволишь нам идти там, а не на ярком солнце?
Ваду́ нетерпеливо кивнул:
— Да, да, если это укрепит твой позвоночник. Только ничего не говорите, осторожно ступайте и не издавайте ни звука, пока мы не окажемся среди деревьев на дальней стороне.
Герцил посмотрел на остальных:
— Проверьте все, что у вас с собой. Особенно вы, солдаты: не позволяйте своим ножнам стучать по земле.
— Я как раз собирался это сказать, — сказал Ваду́.
— Если нам придется убегать, — спросил Герцил, — что будет с Энсил и Майетт?
— Я не побегу, — сказал Ваду́.
Герцил ответил испепеляющим взглядом. Затем он ступил на лаву. Ваду́ шел вторым, прижав руки к груди. Остальной отряд осторожно последовал за ним. Уже с первых нескольких шагов Пазел понял, что идти будет труднее, чем он предполагал. Несмотря на гладкость, поверхность была какой угодно, только не ровной. Это было похоже на то, как свеча растекается по стенке кувшина, один жидкий след застывает поверх другого. И во всех них извивались стволы фумарол. Что было лучше — идти прямо, согнувшись или ползти? Много раз у него возникало искушение перепрыгнуть, как он перепрыгивал бы с камня на камень при переправе через реку. Но он не осмеливался издавать ни звука.