Языки пламени были внезапными и непредсказуемыми: в одно мгновение был черный мрачный фумарол, в следующее — гейзер извивающегося пламени. Газ, обжигающе горячий и пахнущий серой, вырывался с хрипами из других. Не было абсолютно ничего, что можно было бы назвать тропой.
И все же, чем дальше они продвигались, тем легче становилось идти. Это действительно помогает видеть, подумал Пазел, хотя и предполагал, что Герцил подождал бы лунного света. До сих пор никто не издал ни звука. Даже собаки, которые были чудом восприимчивости, поняли, что от них требуется, и крались семенящими шажками.
Небо было прекрасным, безоблачным. Высоко над головой парило несколько стервятников. На лавовом ложе они были единственными существами, которые двигались.
Тень горы все время сужалась, но Пазел предположил, что они всегда могли бы подойти поближе к горе.
Таша и Нипс спускались слева от него; Неда и ее братья сфванцкоры — справа. Все они смотрели в землю; это был единственный безопасный способ двигаться дальше. И все же, подумал Пазел, и все же... Он поднял глаза — и подавил желание громко закричать. Примерно в трех ярдах от Нипса крошечное личико наблюдало за ними из отверстия в лаве. Оно было отвратительным, наполовину человеческим, косоглазым, красным, с торчащими зубами. Лицо было прикреплено к волосатому телу размером и формой напоминающему суслика. У существа были волосы повсюду, кроме этого лица, и руки — это были руки, а не лапы, — которые сжимали края раскаленного камня.
Существо исчезло в трубе. Пазел был так потрясен, что чуть не оступился. Остальные с тревогой посмотрели на него. Больше никто не видел этого существа. Он указал на дыру, затем дико замахал руками, прищурил глаза, растопырил пальцы, показывая торчащие зубы. Было ли это то же самое существо, которое они с Ибьеном видели мельком? Было ли оно опасно, или его молчание означало, что оно тоже научилось оставаться незамеченным троллями?
Теперь стервятников было больше, и они кружили ниже над Языком. Остальные члены группы посмотрели на них, нахмурившись. Пазел понял, что они ускорили шаг.
Осталось меньше мили. Собаки смотрели вперед, явно жалея, что не могут бежать. Каждый мужчина и женщина двигались точно, бесшумно. Масалымский солдат потерял равновесие, и турах поймал его за руку. Длому беззвучно поблагодарил; турах улыбнулся, а затем все замерли как вкопанные.
Герцил широко взмахнул руками, неистовый жест. Сначала Пазел ничего не понял. Потом кто-то ахнул, и, обернувшись, Пазел увидел, что они окружены. Из каждой дыры, из-за каждой выпуклости и затвердевшего пузыря на них смотрели краснолицые существа со своими странными прищуренными лицами, похожие на стариков, потерявших очки. Сотня, а может, и гораздо больше. Они стояли ярдами вглубь, по восемь или десять вместе в больших туннелях. Ни один из них не пошевелил ни единым мускулом.
Ваду́ разинул рот. Шерсть у собак встала дыбом, но они не зарычали.
— Воины, — произнес Герцил с монументальной медлительностью. — Будьте наготове применить оружие, но не нападайте первыми. Мы идем дальше. — И, держа кончик Илдракина прямо перед коленями, он шагнул вперед.
Существа ощетинились и обнажили свои белые зубы грызунов. Герцил сделал еще один шаг. Существа прямо перед ним зашипели и забились в свои норы. Но те, что были по бокам, только напряглись и дернулись, словно готовые к прыжку.
Затем Ваду́ рассмеялся. Он держал нож на расстоянии вытянутой руки, и над крошечным выступом кости мерцало призрачное лезвие. Внезапно все существа издали громкое пронзительное шипение, они закружились и исчезли в своих норах. Из глубин донесся короткий звук беготни. И больше ничего. Путешественники в шоке посмотрели друг на друга.
— Я говорил вам, что у меня есть сила, чтобы обеспечить нашу безопасность, — сказал Ваду́.
— Пошли дальше, — сказал Герцил.
— Советник Ваду? — внезапно сказал Пазел. Он поразил всех, начиная с самого себя, но он знал, что делал. — Отпусти икшелей. В любом случае, мы зашли слишком далеко, чтобы поворачивать назад.
Ваду взглянул вниз на Майетт и Энсил, прижатых к его груди. Он снова рассмеялся:
— Недостаточно далеко для того, что я повиновался человеку, даже недолго. Теперь я должен выполнять приказы человечишки, мальчика-слуги!