— Ага, — сказала она. — Я понимаю.
Он мог слышать, с каким усилием она пыталась не казаться подавленной его ответом. Она в отчаянии. Эта мысль кольнула его, как заноза, и игнорировать ее было гораздо труднее, чем боль в ноге. И это, несомненно, была любовь: когда ты можешь вынести собственные страдания, но не чужие.
Нипс пристроился рядом с ними.
— Послушайте, — сказал он, — со мной что-то не так.
Пазел встревоженно повернулся к нему:
— В чем дело, Нипс? Как ты себя чувствуешь?
— Полегче, приятель, — пробормотал Нипс. — Наверное, ничего особенного, просто… ну, черт возьми! Я продолжаю ее слышать.
— Ее? — спросила Таша. — Ты имеешь в виду… Марилу?
— Треклято верно, — ответил Нипс, вздрогнув. — И еще кое-кого, вместе с ней. Какой-то мужчина. Он смеется над ней — или надо мной.
Таша коснулась его лба:
— У тебя нет лихорадки. Наверное, ты просто разнервничался.
— Я думаю, это Раффа, — почти неслышно прошептал Нипс.
Раффа был человеком, которого Нипс ненавидел больше всего в Алифросе: его старший брат, который позволил военно-морскому флоту Арквала забрать Нипса в рабство, вместо того чтобы заплатить цену, которую они потребовали за его свободу.
— Я знаю, что это нереальное, — сказал он, — но голоса кажутся совершенно реальными. Пазел, Таша — что со мной происходит? Я что, схожу с ума?
— Нет! — сказала Таша. — Ты устал, и голоден, и тебя тошнит от темноты. — Она легонько шлепнула его по щеке. — Не спи и успокойся, слышишь меня? Представь, что мы на занятиях по рукопашному бою в большой каюте. И какие правила в классе, Нипс? Скажи мне.
— Я повинуюсь тебе, — сказал Нипс, — как ты повинуешься Герцилу.
— Верно. Так что повинуйся мне и перестань слушать голоса, которые, как ты знаешь, звучат только в твоей голове. — Она наклонилась к нему поближе и принюхалась. — И, если у нас будет возможность, умойся. От тебя пахнет кислятиной. Ты, должно быть, попал во что-то другое, чем все мы.
Нипс понюхал свою руку.
— Ты чокнутая, — сказал он. — Конечно, мы воняем, как треклятые каторжники, но я не пахну ничем особенным. — Он с надеждой посмотрел на Пазела. — Верно, приятель?
Пазел отвел глаза.
— Ты пахнешь, как букет роз, — сказал он, чувствуя себя жестоким и фальшивым. Даже сквозь общую вонь леса и их тел до него слабо донесся лимонный запах Нипса. Когда он что-то скажет? Что он должен сделать?
— Сюда! — внезапно крикнул Альяш прямо перед ними. — Зачем ты сюда пошел и это сделал?
Насквозь промокший боцман свирепо смотрел на младшего тураха. Группа остановилась у подножия одного из огромных деревьев. Когда Пазел обогнул ствол, он увидел прикрепленный к нему странный нарост: что-то вроде пузырчатого гриба шириной пять или шесть футов, который, очевидно, был проткнут турахом. Штука лопнула, как созревший плод, и из раны хлынула вода — обычная вода, насколько мог судить Пазел.
Альяш, промокший до нитки, все еще свирепо смотрел на Турача.
— Я задал тебе вопрос, — сказал он.
— Он подкрадывался ко мне, — сказал турах, все еще подозрительно глядя на гриб.
— Подкрадывался? — воскликнул Альяш. — Эта треклятая штука может подкрадываться не больше, чем один из мясных пирогов Теггаца! Ты спрыгнул с ума.
— Если это так, то виновата твоя собственная глупость, — сказала Неда. — Ты направил свой меч на взрывающийся гриб, покрывший всех нас спорами.
— Верно, сестра, — сказал Джалантри, подходя к ней поближе. — Его глупость могла погубить нас всех.
— Глупость? — Альяш, казалось, сам был готов взорваться. — Ты невежественный маленький гробопоклонник. Я был достаточно умен, чтобы одурачить орду Шаггата на Гуришале. Я шпионил за ними пять лет, в то время как вы все носились вокруг, говоря, что это невозможно, мы поймаем его завтра, мы его зажарим и съедим. И все это время мне удавалось отправлять письма Арквалу. Вся ваша дрянная гильдия шпионов так и не уловила ни малейшего запаха.
— Дьяволы наделяют своих слуг силой обмана, — сказал Джалантри.
Неда, явно раздосадованная вмешательством Джалантри, отошла от него. Обращаясь к Альяшу, который прекрасно говорил на мзитрини, она сказала на том же языке:
— Я не хочу враждовать с тобой. Я только имела в виду, что ты и турах совершили одну и ту же ошибку.
— За исключением того, что он, возможно, причинил реальный вред, — вставил Джалантри.
— Я сейчас пырну тебя треклятым ножом и посмотрю, какой от этого вред! — сказал Альяш.
— Вам следует вложить свое оружие в ножны и убрать гордость в карман, — сказал Герцил. — Если мы выступим друг против друга, победа мага обеспечена. А теперь все замолчите. — Он вытащил Илдракин и указал куда-то в темноту. — Фулбрич находится всего в полумиле отсюда, а может, и меньше. И он не двигался уже несколько часов.