Энсил на мгновение замолчала, затем снова оглянулась через плечо.
— Ты убил идиота, — сказала она.
Пазел посмотрел на бледное, скрюченное тело. В смерти он казался настоящим человеком. Заключенный, с грязью и волосами заключенного.
— Диадрелу сказала, что в конце концов мы все станем убийцами, — сказал он. — Я всегда боялся, что она права.
— Странным образом этот идиот тебе помог, столкнув тебя в реку, — сказала Энсил. — Интересно, хотела ли этого какая-то его часть? Быть тол-ченни — это, несомненно, судьба хуже смерти.
Пазел вздрогнул. Он посмотрел вниз на Нипса, присевшего на корточки рядом с Ташей. Мы вылечим его. Мы должны. Невозможно было даже думать о том, что они могут потерпеть неудачу.
— Адмирал Исик был в море, — продолжал Рамачни, — а слуги ушли на ночь. Клорисуэла была одна. Вы быстро заключили сделку, госпожа. Вы предложили ей ребенка: того, которого она никогда не смогла бы иметь естественным путем. Но у вашей силы были пределы. Вы могли бы заставить тело Клорисуэлы сформировать нового ребенка в ее утробе, но вы не могли дать этому ребенку душу, как это делает Природа в своем всемогуществе. Единственная душа, которую вы могли предложить, была вашей собственной.
Но Клорисуэла не хотела иметь ничего общего с созданием такого существа — младенца с разумом женщины, прожившей двенадцать сотен лет, — и никакие мольбы с вашей стороны не тронули бы ее. Она сказала, что, возможно, пришло время вашей долгой жизни закончиться. «А если нет, — сказала она, — если ты действительно хочешь спрятаться в моей дочери, тогда ты должна стать ею. Измени свою собственную душу и сделай ее похожей на душу новорожденного. Спрячь свои воспоминания, свои чувства и свою магию не только от других, но и от нее самой, полностью. Дай ей шестнадцать естественных лет — и еще один год после этого, чтобы узнать правду. И, наконец, когда эти годы пройдут: позволь твоим воспоминаниям и разуму вернуться к ней только в том случае, если она этого захочет — без принуждения и сожалений». Таковы были условия Клорисуэлы. И вы, госпожа, назвали их справедливыми и согласились.
Таша уставилась в черноту Камня. Она смутно сознавала, что Нипс находится рядом с ней. Его покрытая синяками рука на ее плече, его лимонный запах, его испуганное лицо, повернутое к Рамачни. Она увидела, как подошла Неда, склонилась рядом с ней и прошептала короткую молитву. Она снова почувствовала на себе взгляд Пазела.
— Какова была твоя роль в этом соглашении? — спросил Герцил у Рамачни.
— Я поклялся присматривать за девушкой как можно лучше, — сказал маг, — и помочь, когда придет время ей узнать правду. Но как раз в тот момент, когда я произнес свое обещание, Арунис напал, и наше защитное заклинание вокруг дома рухнуло при его первом же приступе. Бревна задрожали; огонь в очаге погас. Мы больше не могли ждать. Ваш взгляд, госпожа, упал на старые морские часы Исика, и за считанные секунды вы сотворили безупречное заклинание. Когда вы открыли циферблат, я увидел свой путь к отступлению: туннель обратно в мир, который я покинул так давно, чтобы стать вашим учеником. С тех пор эти часы стали моей потайной дверью в Алифрос.
Дом снова затрясся, и вы повернулись ко мне в последний раз. «Рамачни Фремкен, путь в будущее темен, но мне кажется, я вижу, как вы ждете меня на нем, далеко впереди, сквозь войну и разруху, на поляне, которая все еще освещена солнцем».
Потом вы исчезли, а Клорисуэла ахнула и положила руку на живот. «Дело сделано, — сказала она, — во мне живет ребенок». Услышав это, я немедленно ушел.
— Значит, это правда, — сказал Нипс, обнимая Ташу. — Клорисуэла была твоей матерью. Ты меня слышишь? Таша?
Она молча прислонилась к нему. Ее рука все еще крепко сжимала Илдракин. На его лезвии все еще сохла кровь чародея.
— Почему эта девушка такая мрачная? — пробормотала Неда, перевязывая рану на руке тураха. — Мы вернули Нилстоун и убили величайшего врага как Севера, так и Юга. Это победа, так?
Лунджа взглянула на Ташу. Один из ее серебристых глаз был в синяках и налит кровью.
— Да, победа, — сказала она, — но, мне кажется, не последняя.
— Окончательной победы не бывает никогда, — с чувством сказал турах. — Во всяком случае, до тех пор, пока ты не повесишь свой меч на каминную полку и не начнешь толстеть. И даже тогда бой может прийти за тобой. Помните Великий Мир, мисс Неда?
Заклятые враги посмотрели друг на друга. Казалось, что любой из них мог бы рассмеяться, но ни один из них этого не сделал.
— В любом случае, — сказал турах, — не обращайте внимания на девушку Исик. Она только что срезала мохнатую маргаритку. Первый раз — всегда шок.