Выбрать главу

Она видела Пазела сердитым, разъяренным, борющимся за свою жизнь. Но она никогда не видела, чтобы он на кого-то так смотрел. Что она могла такого сделать, чтобы это заслужить?

Отдаленный грохот вернул ее в настоящее. Змей снова поднялся, на этот раз рядом с одним из скалистых островов, и с оглушительным ревом ударил челюстью о скалу. Эхо удара стали о камень прокатилось по проливу; с острова тучами поднялись птицы. Монстр снова нанес удар, и еще раз.

Он пытается освободиться от своего удила, остатка какой-то запутанной военной привязи. Она поморщилась; даже отсюда она могла видеть свежую кровь, алую на бирюзовом. Огромные каменные глыбы рухнули в волны; в нескольких милях от них «Чатранд» раскачивался, как детская лошадка-каталка. Боль, подумала она. Боль, смерть и безумие, и достаточно пресной воды, чтобы поддерживать нашу жизнь. Это было все, что они пока нашли в этом новом мире, на этом великом Юге, которого они достигли после нескольких месяцев без выхода на сушу, причем половина путешествия прошла в шторм, через сумасшествие, сама по себе кошмар. Герцил был прав: правда может вызвать почти любую панику, как только достигнет корабля.

Они собрали плавник и высушенную траву. Пазел и Фиффенгурт, много ругаясь, споря и хрустя сучьями, уговорили кустарник вспыхнуть за несколько минут до того, как стало слишком темно, чтобы что-либо разглядеть. В топливе недостатка не было: они слишком хорошо знали, что стоит безжалостно сухая погода.

Герцил ушел в дюны, «чтобы убедиться, что они совсем одни». Таша продолжала собирать хворост, пока совсем не погас свет, время от времени поглядывая через воду на «Чатранд». Они помахали Великому Кораблю из устья бухты и получили ответный сигнал: вы в безопасности до утра? Разумный, хотя и разочаровывающий вопрос. Змей, может быть, и исчез (наконец-то сорвал удило, подбросил его чуть ли не выше башни Нарыбир и унесся в Правящее Море), но что еще может скрываться в этом чужом заливе? Нет, спасению ночью не было оправдания. Они ответили утвердительно и обиженно поплелись обратно на то место, где их выкинуло на берег.

В темноте произошло маленькое чудо. Пляж расчертили слабые, зигзагообразные ленты света. Алый, изумрудный, мерцающий синий: каждая линия была не толще шнурка и почти мгновенно тускнела. Зачарованная, Таша спустилась к воде. Светились линии прибоя. Каждый заряд пены достигал наивысшей точки и из него извергалась кипящая масса панцирных существ, меньших, чем термиты, которые каким-то образом вцеплялись в песок и начинали светиться. Несколько безумных секунд они ползали и извивались. Были ли они нерестящимися, ищущими себе пару? Таша обнаружила, что не может прикоснуться к ним: при приближении руки их свет исчезал без следа.

Стало холодно. Мужчины все еще были смущены, но вряд ли они могли отказать Таше в месте у костра. Они прижимали к поясницам пучки сухой травы: травы, которая потрескивала, колола их и развевалась на ветру, и чем сильнее дул ветер, тем ближе они подходили к огню, пока Таша не испугалась, что кто-нибудь может загореться. Только длому с достоинством спокойно сидели в штанах, грея перепончатые руки. Пазел был так же глуп, как и все остальные, прячась за спинами морпехов.

Таша находила их смешными. Несколько часов назад людям рассказали, что их раса мертва или вымирает по всему Южному миру. О чем они думали, как могло их волновать нагота? И все же она сама была рада, что ее накрыли. Они придуманы для чего-то нормального, эти демонстрации скромности. Для чего-то, чему еще предстояло рухнуть.

Герцил появился снова, напугав их, потому что никто не слышал его приближения.

— Я прошелся по северному берегу, — сказал он, опускаясь на колени, — и нашел мемориал: он находится вовсе не в дюнах, а на черной скале, обращенной к Правящему Морю. Это то, что мы искали, сержант: военный мемориал, который, как мы надеялись, мог бы рассказать нам что-нибудь о катастрофе. Увы, я не смог прочесть ни слова из надписи.

— Нам не следовало приходить! — внезапно выпалил Ибьен. — Мы говорили вам: даже если вы сможете найти мемориал и прочитать надпись на нем, вы узнаете из него не больше, чем от нас. Неужели именно поэтому мы пересекли залив? Неужели именно поэтому мы чуть не погибли?

— Да, — сказал Герцил.

Ошеломленный, Ибьен отвернулся и закусил губу.

Хаддисмал рассмеялся: