- Папа, а кто это - суарг? Кто, а? Ну кто? Кто?
Мне отец не отвечал, а на Джейка покрикивал:
- Хватит, хватит, отпусти, пока не сомлела!
Джейк послушно наклонялся и ставил меня на пол, подальше. Я сражалась с неподвижной, словно выточенной из озерного валуна ладонью, пытаясь прорваться обратно, ближе, ближе, к завораживающему сладкому аромату, уносящему вдаль, укачивающему теплыми волнами. Джейк смущенно улыбался и отводил взгляд, темные пряди подпрыгивали в воздухе, касались выщербленных каменных плит. Я тянулась к его волосам изо всех сил, жадно растопыривала пальцы, Джейк поворачивал голову, выпрямлялся, локоны ускользали...
Подходил отец, подхватывал меня на руки. Я возмущенно орала, он повышал голос, уворачиваясь от моих рассерженных кулачков:
- Все понял? Понял? Ну, иди. Экий ты, суарг, бестолковый.
Суарг... Мне так нравилось это слово. До тех пор, пока Марио, несколько сезонов спустя после смерти моего отца, не рассказал, что на самом деле Джейк - иелим, ублюдок, мутант.
Мы играли в плоские озерные камушки, гоняя их по расчерченной земле. Я выигрывала - ведь это Джейк ставил мне руку, учил находить цель, концентрироваться... Мне приятно было выигрывать у Марио; он мрачнел, дулся и бросал все хуже и хуже.
- Будь мужчиной, Марио, - потешалась я. - Выиграй хоть разок. А то в следующий раз, когда Хоакин будет приводить тебя мне в пример, я поведаю ему, что ты не умеешь попадать в цель даже камнем.
Марио сверкал глазами и закусывал нижнюю губу.
- Да, конечно! Если бы со мной столько нянчились, - не выдержал он наконец, - сколько с тобой этот иелим...
- Почему иелим? Ты про Джейка? Он суарг.
- Ну ты и дура! - расхохотался Марио, швыряя очередной гладыш мимо цели. - Суарг! Он настоящий иелим, сразу видно. Где ты видела суарга без крыльев?
Я потрясенно молчала.
- Дура! - продолжал Марио. - Погляди на Теодора! Вот он - нормальный суарг, у него и крылья растут. А Джейк твой - выродок, полукровка. Мамаша его из наших была, все знают, только тебе, дуре, не говорят! Да и выродки такие долго не живут. Кровь у суаргов слабая, и человеческая враз ее портит, - Марио говорил без запинки, явно повторяя много раз слышанное, заглядывал мне в глаза, с отвращением кривил четко очерченные губы. - Вот и Джейк твой - ублюдок, мамаша сразу копыта отбросила, а папаше зачем он нужен? Выкинул. Повезло ему, что в Весь попал. Хотя зря его у амианов отняли, нечистой он крови, беду в Усадьбу принес. И отец твой по глупости его держал. Вот поэтому и мать твоя...
Я ударила его прямо в округлившийся рот. Изо всей силы, с размахом. Марио всхлипнул, бледное лицо его запрокинулось. В глубине дома по-звериному завыл Гериберто. Я бросилась вперед, целясь в тонкое горло. Туда, где возле продолговатой ямочки отсчитывала жизнь нежная синяя жилка. Не знаю, что было бы, если б Марио не успел закричать. Отодрать от него меня смог только Джейк. Я рычала и кусалась, выплевывая свою и чужую кровь. Помню расцарапанные щеки и искаженное лицо Хоакина, выкрикивающего что-то страшное, злое. От чего смолк гул сбежавшейся толпы, и наступила звонкая тишина, слившаяся с бушевавшим в моей голове набатом. Джейк прижимал меня к груди. Приторно-сладкий, притягивающий запах, исходивший от его волос густыми волнами, обволок меня, обнял, заставляя свернуться в клубок, превратиться в крошечную точку, брызнуть миллионами бессмысленных осколков, раствориться, стать солнечным светом, ветром, воздухом...
- Ты такая сильная, Алармель. Ты могла его убить. Нужно сдерживать себя.
Мокрое и горячее опустилось мне на лоб, заскользило по носу. Я рванулась в сторону, одновременно пытаясь сесть. Тут же что-то тяжелое больно надавило на грудь, пригвоздив мое тело обратно. Я открыла глаза. Надо мной склонялось тускло светящееся лицо. Теодор.
- Нужно. Сдерживать. Себя, - прохрипел он, делая значительные паузы после каждого слова. И убрал посох с моей груди. - Не шевелись, а то Лилли может нечаянно дотронуться до твоей кожи.
Я замерла и осторожно скосила взгляд. Рядом возвышалась Лилли, держа в передних руках дымящую плошку и, кажется, кусок лианового листа. В полумраке было не разобрать, но я уже знала, что нахожусь в гостевом домике туннов, который они выстроили на полпути между Усадьбой и Озером. Я в руках их врачевательницы. Плохи же мои дела, коли пришлось посылать за Лилли.
- Алармель. Не плохи, - тихо прошелестела та в моей голове.
Плохи. Раз я даже забыла не думать в твоем присутствии.
- Алармель. Думай о хорошем, - посоветовала Лилли. - Не шевелись. Я почти закончила. Сейчас Теодор позовет Хоакина.
- Не надо Хоакина! - от возмущения ко мне вернулся голос. - Не надо!
- Алармель. Не кричи, прошу тебя. - Задние руки Лилли взметнулись почти до потолка. - Хоакин принес тебя сюда. Ты чуть не убила его сына. - Руки медленно поползли вниз, словно Лилли собиралась взлететь. - Но он не держит на тебя зла. И просил меня помочь. Ваши врачеватели отказались тебя лечить. Только Теодор...
- От чего лечить? - перебила я, с трудом усаживаясь на непривычно высокой лежанке. Кружилась голова, а по телу словно текла, переливаясь, странная ломящая боль.
- Алармель. Нельзя убивать, - простонала Лилли, поспешно отступая. С ее локтей закапала поблескивающая слизь. Попади такая мне на кожу - будет несколько сезонов заживать. - Нельзя убивать своих.
Еще немного, и нам с Теодором придется спасаться бегством. Эти тунны такие нежные, чуть что - волнуются и начинают выпускать из себя всякую дрянь. Я обхватила колени руками и умоляюще посмотрела на Теодора. Тот уставился поверх моей головы и молчал.
- Я не хотела никого убивать, честное слово, Лилли. Марио меня рассердил, и...
Лилли отпрыгнула к стене, заламывая переднюю пару рук. В мою голову вонзился жалобный вой. Казалось, что мозг вот-вот разлетится на части. Я сжала виски ладонями. Стукнула по полу глиняная плошка, распалась на три неравных куска. Задымившаяся земля жадно впитывала остатки жидкости.
- Тьфу! - не выдержал трясущий головой Теодор. Кончики его тонких кос беспорядочно метались по земляному полу. - Погоди вопить, хватит! Она же не знает.
- Чего не знаю? - я переводила взгляд с Теодора на вжимающуюся в стену Лилли. Вой перешел в скрежет, становился все тише и наконец прекратился.
- Жив-здоров твой Марио. А вот Джейка чуть на части не разорвали.
Я почувствовала, как глупо раскрылся мой рот.
- Ну чего таращишься? - Теодор схватил посох и с преувеличенно занятым видом принялся драть себе спину. - Сжал он тебя слишком сильно, да еще кто-то из ваших ненароком по голове тебе заехал. Я тоже думал, что ты умираешь, девочка. Там тебе, наверное, уж и могилку заготовили.
Как и большинство обитателей Долины, Теодор всегда был против зарывания усопших в землю.
Джейк. У меня похолодело в животе и одновременно стиснуло грудь. Разливающаяся по телу боль словно разом прыгнула в одно место, прямо где-то под сердцем. Я боялась спрашивать дальше. В тишине Лилли отклеилась от стены и согнулась под прямым углом, неуклюже собирая высохшие осколки. Как обычно, ради меня она приняла человеческий облик, но не рассчитала конечности и теперь путалась в изгибающихся в разные стороны шишковатых пальцах. Теодор продолжал чесаться. Осторожно спустив ноги с лежака, я обнаружила на себе немыслимо широкий и длинный балахон.
- Моя седире, - заметил Теодор, опуская посох. - Подвяжи повыше.
Я небрежно подоткнула мягкую ткань рубахи и скрутила лишнее громадным узлом на животе.