Что получилось бы, если бы людям, родившимся после двадцать первого века, удалось объединить оба открытия? Возьмем наш грааль — вот так.
Он поднял свой грааль за ручку и покрутил его взад-вперед. Все примолкли, ловя глазами солнечные зайчики, вспыхивавшие на безупречно гладкой поверхности цилиндра.
— Этот замечательный судок, — лениво усмехаясь, продолжал инженер, — представляет собой пустую емкость с тоненькими стеночками. Но если приглядеться, то можно заметить, что у него двойное дно — не больше дюйма шириной и фута в диаметре. Можем мы допустить, что там находится миниатюрный и исключительно компактный сложный конвертер энергии-материи, который принимает энергию из какого-то источника или прямо из солнечных лучей и в который заложены «снимки» молекулярного строения еды, напитков и прочих вещей, что нам выдают трижды в день?
— Да, Джейрус, я могу это допустить, — протянул Келли, черноволосый генерал регулярной телемской армии. — Но почему там то бифштекс, то ветчина? Сегодня «Голдс», а завтра «Тейртонс»?
— Филлис считает, что в каждом граале есть нечто вроде электронного меню. Очевидно, там есть и приборчик, определяющий набор блюд по принципу случайного выбора. Он «вращается» и вызывает из «списка» определенный номер. А крохотный конвертер тут же принимается за дело: роется в файлах банка памяти, находит субатомные «снимки» каждого заказанного предмета, превращает энергию в материю, соответствующую «снимку» — и пожалуйте, кушать подано!
— Да, но почему грааль может открыть только его владелец? — спросил кто-то.
— На это можно дать много разных ответов, — сказала Филлис. — К примеру, грааль может быть настроен на биоволны, излучаемые мозгом владельца. Как только пустые тарелки наполняются едой, миниатюрный энцефалограф считывает данные, и крышка открывается. Как мы знаем, никто, включая и владельца, не в силах открыть грааль, пока в нем не появятся новые предметы.
— Чтобы мы не лезли туда руками, пока идет процесс преобразования? — спросил Езекиил Харди, капитан «Зуба дракона».
— Совершенно верно, — ответила Филлис. — Иначе, если материя возникнет в том же месте, где находятся руки, произойдет взрыв, поскольку два предмета не могут занимать одно и то же пространство одновременно.
— Мне лично все-таки легче принять сверхъестественное объяснение, — заметил Харди, бывший китобой из Нью-Бедфорда. — Оно проще.
— Сверхъестественное непознаваемо, — сказал Блэк, — и освобождает нас от необходимости думать. В него можно только верить. Поэтому я предпочитаю естественную теорию. Она ставит перед нами задачи, которые мы, возможно, сумеем разрешить.
— Дон Кихот и ветряные мельницы, — усмехнулся Харди.
— Ветер может дуть и в головах, — отрезал Блэк, стиснув челюсти так крепко, что зубы скрипнули.
Харди покраснел. Филлис, желая предотвратить ссору, торопливо проговорила:
— Научная теория объясняет также наше воскрешение.
Китаец, сидевший рядом с Филлис, поднял глаза от чашки с бобовым супом. Этого плотного краснощекого молодца звали Це Чан. Возле его локтя лежала сплетенная из травы высокая коническая шляпа с загнутыми почти до верхушки полями. Он никогда не расставался с ней, так что шляпа стала таким же отличительным знаком китайца, каким для Блэка была его железная трость. Несколько лет назад Це Чана убила банда, которой не нравились его либеральные политические идеалы, и он объявился среди индейцев каюга и чероки, живших на берегу озера напротив Телема. Хотя индейцы взяли его в плен, Це Чан вскорости подружился с их вождем Деканавидахом, и китайца приняли в племя. Больше того — он женился на правнучке вождя, став со временем правой рукой Деканавидаха, выучил язык ирокезов и английский, на котором общались люди, живущие на другом берегу озера. Сейчас он гостил у телемитов, смазывая дипломатические колеса для предстоящего совещания между Особым советом белых и вождями краснокожих. Они с Блэком надеялись заключить долговременный договор между двумя народами, хотя это требовало немалых усилий.
— Вы можете объяснить наше воскрешение, мадам? — переспросил он, принужденный слушать разговор о материях, не разбираться в которых китайскому поэту и государственному деятелю одиннадцатого века было вполне простительно.
— Да. Представьте себе устройство, способное зафиксировать молекулярную структуру человека с момента его рождения до смерти. От такого устройства остается всего один шаг, хотя и довольно-таки длинный, до воссоздания человека с помощью конвертера массы-энергии. Я считаю, что те, кто поселил нас на берегах Реки, так и сделали.