Даниэль закрыл Дрозда в амбаре и задумался о старом негре и его сыне. Он появился в верховьях реки шесть или семь лет назад с женщиной и мальчиком, больным от рождения. Его бывший владелец постоянно грозил избить мальчишку, так как считал, что такого ребенка и кормить-то незачем. Сердобольный Фарр приютил у себя беглецов, и когда за ними приехал хозяин, заплатил ему, а им за отработку разрешил построить деревянный дом. Через год женщина умерла, а больной ребенок вымахал в здоровенного детину. Последний раз, когда Даниэль видел Джери, тот был выше отца на целую голову.
Мерси весело поприветствовала Даниэля, когда он пришел к завтраку, но под ее глазами залегли темные тени, что говорило о проведенной бессонной ночи. За завтраком он рассказал ей о тревоге Джима за сына. Мерси видела Джерри только один раз, и то несколько лет назад. Она сказала об этом Даниэлю и выразила желание никогда больше не видеть его.
– Он был такой огромный, нижняя челюсть висела. Мне показалось, что это животное, а не человек, – Она вздрогнула. – Я уверена, что он все еще растет. Не понимаю, как Джим управляется с ним. Но он отец, и должен любить его. Это говорит о том, что негры такие же люди, как и мы. Меня бесит, когда некоторые умники разглагольствуют, что африканцы наполовину животные, и не умеют думать, чувствовать, любить и ненавидеть, как мы. Они такие же люди под своей черной кожей.
– Меня ты в этом можешь не убеждать, – Даниэль наблюдал, как вспыхнули щеки Мерси, а глаза засверкали от гнева.
– Мистер Вашингтон был одним из лучших друзей отца. Я помню, как папа страдал, когда его убили на войне.
– Ты отсылаешь Дэви в Спрингфилд с Терли, поэтому сказал Майку, что Терли приедет к магазину? Ты так сказал из-за мистера Брауна, да? – Мерси принялась убирать со стола посуду.
– Не задавай, пожалуйста, лишних вопросов. Я отвечу так, как всегда говорит мама, если спрашиваешь ее о том, что тебя не касается. Она бы сказала: чем меньше женщина знает, тем меньше будет болтать.
– Я же не болтунья, и ты об этом знаешь, Даниэль Фелпс! – Девушка стояла около стула, на котором сидел Даниэль, и бросала на него свирепые взгляды. Он задрал вверх голову, чтобы посмотреть на Мерси, и она увидела дразнящие искорки в его глазах. – Иногда ты просто бесишь меня, я уже не ребенок, пойми это, – дерзко сказала она и рассмеялась.
Провожая ее взглядом до кухни, Даниэль вдруг понял, что Мерси стала настоящей женщиной, и ему придется отказаться от мысли, что она все еще ребенок. Он почувствовал непреодолимое желание, когда девушка проходила мимо, схватить ее за руку, крепко обнять, уткнуться лицом в теплую, ароматную шею и сказать ей, что всю свою жизнь ждал, пока она вырастет. Но Даниэль знал, что эти слова могли погубить его. Мерси еще не готова думать о нем, как о мужчине, который любит ее. Он встал и долго смотрел на ее шею, пока она хлопотала у плиты. Ему вдруг так сильно захотелось прикоснуться к ней. Почему бы и нет? Она ведь его женщина, так ведь? А что, если просто подойти к, обнять ее и прижать к своей груди?
«Не будь дураком, Фелпс», – предупреждал внутренний голос. Нужно выждать время. Это было новым для него. Он должен подумать, какой это будет удар для нее. Чтобы скрыть кипевшие в душе чувства, Даниэль взял чайник и пошел бриться.
Молодые люди встретились на крыльце, чтобы вместе пойти в школу, даже не подозревая, какой они были прекрасной парой. Освещаемые яркими лучами утреннего солнца, волосы Мерси казались цвета спелой пшеницы. Ее гордо посаженная на прекрасной шее голова едва достигала Даниэлю до плеча. Поверх темной юбки и белой приталенной блузки Мерси накинула широкую темную шаль.
Волосы Даниэля были еще сырыми от утреннего причесывания. На подбородке запеклись капельки крови от пореза во время бритья уже успевшей отрасти за несколько дней бороды. Верхняя кожаная куртка обтягивала его широкие плечи и спадала на парусиновые брюки, заправленные а высокие сапоги. Даниэль всегда был в курсе того, что происходило вокруг, его темные глаза видели все, что двигается, а уши улавливали каждый посторонний звук.
Они пошли легким шагом, рука об руку, и свернули на дорогу. Солнце, светившее им в спину, отбрасывало две длинные тени, постепенно слившиеся в одну.
– Джим собирается зарезать сегодня цыпленка, – сказал Даниэль, прижимая поближе к себе ее локоть. – Ты не хочешь приготовить мне курицу с клецками на ужин?
– Думаю, что могу, – отсутствующе произнесла она. – Интересно, почему это около магазина скопилось так много повозок? Это Глена Книбе?
– Похоже на это.
– Может быть, это из-за Дэви?
– Необязательно. Просто пора начинать сев. Майк всегда очень занят в это время года.
Даниэль оглянулся на Мерси, чтобы увидеть, приняла ли она его объяснения, и заметил, как плотно сжались ее губы, так что вокруг рта появилась складка. Поровнявшись с магазином, они услышали доносящиеся оттуда мужские голоса, звучавшие на повышенных тонах, и голос Майка, советующий кому-то закрыть рот, а не то он сам его закроет.
Когда они проходили мимо дома Старухи Халпен, та вышла на крыльцо. Дверь за ней захлопнулась, а сама она наклонилась за веником и смотрела на идущую по дороге пару.
– Доброе утро, миссис Халпен, – крикнул ей Даниэль.
Старуха отвернулась и яростно принялась мести веником взад вперед по ступенькам. Когда Даниэль и Мерси прошли ее дом, то услышали громкое «Гм», брошенное им в спину.
Они посмотрели друг на друга. Ее лицо было бордового цвета, но под его взглядом начинало бледнеть. Даниэль протянул руку, взял девушку за запястье сильными пальцами и потянул поближе к себе. Они спокойно пошли дальше.
– Ты не должна допускать, чтобы сплетни этой старухи расстраивали тебя.
– Я... не могу ничего поделать с собой.
До школы дошли молча. Даниэль толчком распахнул дверь.
– Еще рано, я разожгу огонь.
Мерси сняла с головы шаль и опустила ее на плечи. Взяв в руки веник, она начала подметать пол вокруг «вое-го стола и вдоль двух длинных столов и скамеек, где сидели младшие ученики. У каждой стены стоял стол и скамья, один для мальчиков, а другой для девочек.
Кирпичная труба камина проходила прямо через крышу.
Подметая пол, Мерси думала о том, как она просила отца сделать дополнительные столы, прибить к стенам крючки для пальто и шалей и построить за домом туалет. На свою первую зарплату она купила лампу, хотя отец с Майком хотели подарить ее Мерси. Школа не была такой современной, как в Винсенсе, но это была ее школа, и она одна отвечала за образование детей в Куиле и его окрестностях. Закончив мести, Мерси поставила веник в угол.
Даниэль разжег огонь в камине и открыл дверь, чтобы выветрился дым.
– Можешь не ждать, – сказала Мерси, когда Даниэль сел на одну из скамеек. – Я могу остаться одна. Дети скоро придут.
– Подожду несколько минут.
Прошло десять минут, затем двадцать. Когда пробило девять часов, Мерси уже знала, что дети не придут, но ничего не сказала. Она сидела за учительским столом, скрестив руки на груди и уставившись на дверь. Даниэль устроился на скамье у стены, уперевшись локтями в колени.
Услышав тихий стук в дверь, они одновременно повернули головы. С трепещущей улыбкой на губах, Мерси взглянула на Даниэля, подошла к двери и распахнула ее. Арабелла, с мокрым от слез лицом, кивнула учительнице и побежала во двор, к постройке. Мерси повернулась к Даниэлю с немым вопросом в глазах.
– Я сейчас вернусь.
Он кивнул, желая от всей души, чтобы в ее глазах не было такой боли. Ему так хотелось задушить дюжину-другую дураков!
В постройке было несколько комнат.
Арабелла сидела у стены и всхлипывала. Одной рукой Мерси прикрыла дверь, а другой притянула к себе девочку.
– В чем дело?
– Мы больше не сможем ходить в школу. Эта противная Мари Книбе приходила к нам вчера со своим папой. Они рассказали ма и па... плохие вещи о Вас. Они сказали..., они сказали... Они запретили приходить мне сюда. О, как я ненавижу Мари! Я ненавижу ее!