Ипи не ответил, покачал головой, тут же пожалев об этом: закружилась пуще прежнего.
-- Ты не согласен?
-- Нет-нет. Пожалуй, ты прав, Величайший. Прости меня, я не вполне здоров и несу восторженную чушь, вместо того, чтобы подумать, как следует. А задуматься есть над чем. Сколько воинов было у врага по словам царя Тунипа? Не меньше, а то и больше сотни тысяч. Не было резона ему лгать, да и то, что мы видели, подтверждает его слова. Не больше двадцати пяти тысяч заперлись в Мегиддо. Не больше трёх десятков тысяч убили и пленили наши воины. Выходит, пять-семь десятков тысяч копий просто разошлись. Причём, многие именно разошлись, сохраняя воинский порядок, а не разбежались в страхе. И далеко ли? Не захотят ли они превратить нашу победу в поражение?
-- Я позаботился об этом Ипи. Из врат Мегиддо никто не выйдет, избегнув наших стрел. Колесничьи отряды и Храбрейшие сторожат врата. Пусть наши деревянные укрепления не сравнятся со стенами Джару[18], но все эти доблестные воины, -- фараон усмехнулся, -- не смогли разбить нас в чистом поле. Полезут на стены -- тем хуже для них. В деле они нас повидали. Что до Хатти и Бабили -- они поторопились вступить в союз, но теперь уж, верно, опомнились. Мудрости им не занимать, с наскока зубы обломали, теперь отступят да понаблюдают, как мы с Паршататарной изводим друг друга в битвах. Когда два льва дерутся, мудрая обезьяна сидит на дереве.
Ранефер согласно кивнул:
-- Я тоже думаю, что Бабили теперь вцепится в подбрюшье Нахарина. такой случай! Ничто не помешает, пока мы здесь сидим и сторожим Мегиддо.
-- Да, придётся сидеть, держать осаду. Сил на штурм у меня нет, здесь ты прав. К тому же, воинства Та-Кем сильны в поле, лучниками и колесничими. А в резне на городских улицах... Будем ждать, покуда не сожрут они не только последнюю овцу, но и коней, а потом и до собак доберутся. Верно, голод принудит их присягнуть Двойной Короне надёжней, чем бронза.
В шатёр ворвался человек, облачённый в пластинчатую броню.
-- Да живёт вечно Величайший Менхеперра! -- Ипи давненько не видел, Усермина таким взволнованным, -- колесничий дозор Храбрейших обнаружил воинство по дороге на Зефти! Правда, они идут на север, а не на нас, но... около четырёх тысяч копий. Акайвашта или хатти, Апоп их разберёт...
Ранефер и Тутимосе, как ужаленные вскочили, и рванулись из шатра, столкнувшись на выходе. Ипи на ходу надел шлем, позабыв, что на нём лишь льняное одеяние и церемониал, в руке не лук, а Скипетр Ириса.
Тут как тут случились старшие военачальники, Аменемхеб с Нибаменом, заставив Ипи устыдиться. Он ещё не родился, когда они ходили на воинства Нахарина, а сейчас сражались в строю или на колесницах, да и пили побольше Верховного Хранителя, но свежи как юноши. Вот уж действительно -- живут они вечно. Во здравии и силе. А Ранефер, пережив всего двадцать четыре разлива, уже язык на плечо...
-- Да уж, не стоит поминать Апопа на ночной дороге! -- Менхеперра покачал головой.
-- Уж помянули, Величайший, но о том я и говорил -- много воинств осталось у врага.
-- Усермин сказал, что это акайвашта, и что им здесь надо? -- Нибамен, сухощавый и подтянутый, сохранял спокойствие. Впрочем, проходи мимо них воинство тварей Дуата, похоже, и они бы не удивили старого воителя.
-- Акайвашта или хатти, -- повторил Усермин, -- примерно половина воинов вооружена большими круглыми щитами, похожими на те, что используют "пурпурные" и акайвашта. Говорят, что на суше сражаются акайвашта с иными щитами, овальными, суженными посередине, но те пираты, которых нанимал достойнейший Ранефер, носили именно круглые. Однако шлемы этих воинов, украшенные конскими хвостами, очень похожи на те, что носят царские телохранители у хатти.
-- Акайвашта... -- Верховный Хранитель задумался, -- извечные наёмники. Им всё равно, кому продаваться. Что помешает им податься на службу нашим врагам? К тем же хатти -- потому и шлемы их нацепили. Сколь бы ни были акайвашта презренными пиратами и мужеложцами, каждый из них стоит двоих "пурпурных", если не больше. Думаю, мне с Хранителями стоит подойти к ним незаметно, да рассмотреть получше. И, если что...
-- Почему тебе, Ипи? Может Аменемхеб сам выяснит, кто это, да разгонит?
-- Величайший, да жив он вечно, прав, -- Нибамен вздохнул, как-то по-отечески и с сочувствием посмотрел на Ранефера, заметив, что необычные для большинства жителей Священной Земли синие глаза Ипи смотрят устало.
Впрочем, узкое лицо Верховного Хранителя всегда придавало ему измождённый вид.
-- Да не оскорбится на меня достойнейший Верховный Хранитель, но он ещё не оправился от подарка воина Паршататарны.
-- Достойнейший Нибамен, -- Ипи жёстко оборвал его, -- я понимаю, что как ровесник сына твоего, Знаменосца Звезды Обеих Земель, могу вызывать у тебя отеческие чувства, но... Как Верховный Хранитель Трона я должен быть впереди воинств Величайшего, разведать что нужно, говорить как посланник. До них больше итеру[19]. Если будет битва и Хранители не справятся сами, или за чужаками стоят более серьёзные силы, что подойдут на выручку, вы с Аменемхебом подоспеете и сокрушите их, уже связанных боем и отведавших наших стрел. Достойнейший Усермин, ты сказал, чужаки идут на Зефти? По новой дороге?
-- Именно так, -- подтвердил Усермин.
-- Тогда мы можем некоторое время незаметно для них двигаться в том же направлении старой дорогой. Нас будет разделять лесная полоса в пятьсот шагов. Преграда для войска, но не для Хранителей.
-- Ранефер прав, достойнейшие! -- Менхеперра завершил спор нерушимым словом Величайшего, -- хоть он и похож на сах, подготовленный к погребению, но пусть примет маковый сок, или какое другое из зелий, дабы прийти в себя. Говорить он умеет и с врагом, и с союзником, и с алчным торговцем. Что до воинства его -- да не оскорбятся достойнейший Аменемхеб и Нибамен, Хранители, зачастую превзойдут и Храбрейших и Носителей Щита, по крайней мере, как лучники, колесничие и разведчики. Битва нам нужна не более чем крокодилу опахало в летнюю жару. Посему не воитель пойдёт впереди, а Хранитель, ибо разведчик и посланник нужен, а не меч Величайшего.
Менхеперра говорил, смотря в пустоту. Что за незваный гость на пиру его победы?
Как из-под земли вырос Анхнасир, телохранитель и поверенный Ранефера. Он держал чешуйчатый доспех Ипи, показывая знаком, чтоб Верховный Хранитель поднял руки и вытянул перед собою, дабы легче было облачить его.
-- Почтенный Анхнасир, у меня довольно помощников, дабы облачиться. Не забывай, что ты поверенный Верховного Хранителя, а не заботливая мать и не служанка. И ещё мой флейтист. Потому, воструби воинству сбор.
-- Я надеюсь, Ипи, -- Тутимосе приобнял названого брата, -- тебе удастся избежать битвы. Если что -- ты сам знаешь, сажай пеших Хранителей на колесницы, и останавливай стрелами тех, кто попытается вас настигнуть. И да Хранит тебя Нефер-Неферу!
Ранефер взял с собою всех уцелевших Хранителей -- семь десятков тяжёлых четырёхконных колесниц, и две сотни лёгких. Пеших воинов он посадил на колесницы. Тесно, зато быстро. А чтобы уж Хранители не друг на друге сидели, Аменемхеб дал ему отряд Сехмет, сотню больших и медлительных, но просторных, старинных боевых повозок-хтори[20]. Да ещё добавил всю тысячу всадников хабиру[21]. Ко всему Тутимосе добавил Верховному Хранителю ещё сотню лёгких колесниц и триста отборных лучников, не знающих промаха, что зовутся именем Нейти-Иуни. Они вооружены более длинными, чем у колесничих, составными луками, пробивающими бронзовый лист в палец толщиной с семи десятков шагов.
Ипи решил выслать дозор из двух лёгких колесниц, наказав ни в коем случае не стрелять, а лучше -- вовсе не обнаруживать себя. Но, подумав, взял четыре тяжёлых хевити, посадив в каждую ещё по Хранителю: если придётся туго и нужно будет отходить, в преследующих полетит по двенадцать стрел каждый миг.