Десятая муза, как и все прочие, восходит к одному источнику: чувству красоты. Но каждый род искусства имеет свои законы. Как литература не может быть словесным отражением кино, так и этот род искусства не отражает законов словесной ритмики, на которых строится литература.
Болезни роста
Ф. М. Достоевский: «Бедные люди», «Униженные и оскорбленные», И. С. Тургенев: «Рудин», «Отцы и дети»; философия Аристотеля, Декарта; статьи по теории кино ― всё это одолевалось мною не без труда, с большими усилиями души.
Глубокий след оставили фильмы итальянского и французского неореализма; аргентинская лента «Возраст любви», песни и голос Лолиты Торрес; наши: «Белые ночи» с прекрасной игрой О. Стриженова и Н. Кириенко, невероятный, потрясающий «Тихий Дон» С. Герасимова, «Судьба человека» С. Бондарчука; чудесный финский фильм «Молочница Хилья»; хожденье в гости с каким-нибудь приятелем к совершенно незнакомым людям. Простые, открытые, даже радушные. Чем богаты, тем и рады, то и на столе; и многое-многое другое… Не всё плохо в жизни моей в этом городе. И всё же душа бьётся, как подстреленная птица, стонет и плачет, рвётся домой, в прошлое, на родные места, к родным людям. Я не могу быть счастливым вдали от них.
Скучно и пусто на душе оттого, что впечатления внешней жизни не совпадают с потребностями и ожиданиями души. Этим потребностям нет выхода в действительную жизнь; они не могут перейти в иное состояние, развернуться, как бутон цветка, призванного к цветению.
Личное и общее
Писатель, как и каждый человек, если впадает в грех тщеславия, то истина от него закрывается, и остаётся только маленькое личное удовольствие. Чтобы этого не случилось, в душе, помимо удовольствия, должно быть ещё и человеческое сочувствие, сострадание. Глубина горя выводит из узкого мира самолюбования – и мысли писателя становятся интересными и нужными другим людям. Так в искусстве встречаются личное и общее.
У порога зрелости
1970—80 гг.
Вот и жизнь, взойдя на вершину, уже посматривает вниз, на расстилающие дали, ещё не предвидя, не предчувствуя всего, что ждёт её на перевалах и в долинах. Она сил, весь мир у её ног. У неё одна задача: овладеть его богатствами, войти в блеске славы и громе труб в триумфальные ворота заветного города победителем.
Новая жизнь
Каким-то почти чудом, со дна, куда почти неудержимо увлекал меня поток событий, удалось всплыть наверх. Милость судьбы. Институт. Учителем в деревне. Незабываемые дни. Любовь детей. Уроки русского и литературы буквально «до седьмого пота». Тихие вечера с хозяевами. Тиканье и бой часов. Несколько новелл. Потом музей. Научная работа. Аспирантура. В художественном роде несколько рассказов, много шуток, юморесок, игры.
Журавль в небе – всё та же Москва. Страстное желание вернуться. Счастье частых поездок и скорбь расставаний.
Чёрный год
Ворон, круживший надо мной в юные годы, не улетел совсем, а только ждал, когда я оступлюсь. И дождался. Как громко пел и высоко летал, так больно и падал. Во многих ― нескрываемое удовольствие злорадства. Людям нравится подтолкнуть споткнувшегося, посмотреть, что будет. Снежный ком несчастий. Как будто силы зла, собравшись, бросились на меня.
В душе волнение, беспокойство, не оставляющие даже ночью, во сне. Иногда кажется, что всё ещё поправится, вернётся к прежнему.
Летаю во сне. Чудесное состояние. Взмахиваю руками, поднимаюсь и лечу, большей частью по комнате, под потолком, иногда и на улице. Счастливые минуты в постели перед сном за чтением Флобера «Воспитание чувств». Неважно, с какой страницы. Главное: плывущая музыка, поток слов, исцеляющий душу.
В Москве возле музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко. К обочине подкатывает черная «Волга». Работники обкома комсомола из того города, в котором жизнь моя превращена в ад. Лица наглые. Так и несёт агрессией. Резануло по сердцу, вмиг отравило жизнь. Господи, добрались и сюда! Не хочу видеть этих лиц, не хочу, чтобы заметили. Отворачиваюсь и скрываюсь в помещении театральной кассы: легко дышат калориферы, чисто, уютно; воздух другой жизни, которую я так люблю.
Атеизм
В журнале какая-то поэтесса пишет о женщине-труженице военных лет: «Ей помогала нечистая сила. Что же ещё помочь ей могло?»