— Можешь составить мне компанию, — предложил Пайк.
— Мне нужно позвонить.
— Встретимся на улице, — кивнул он.
Мы поднялись в наши комнаты, я надел шорты и кроссовки, позвонил Люси и рассказал ей про Эскобара и Россье. Теперь нам оставалось только ждать, заглотит ли Россье наживку. Потом я спросил, говорила ли она с Джоди Тейлор.
— Да, она мне звонила. Кроме того, я беседовала с Сидом Марковицем. Сид заявил, что они намерены обратиться в суд. У меня нет уверенности, что Джоди с ним согласна, но она была сильно расстроена.
— Она что-нибудь говорила про Эдит Будро?
— Нет.
Мы немного помолчали, потом Люси сказала:
— Самец?
— Да, мэм?
— Бен ложится спать в десять. Ты мог бы приехать, и тогда мы устроили бы свидание в автомобиле.
— Мы с Пайком собираемся немного пробежаться. У нас был трудный день.
— Я просто хотела, чтобы ты знал, — вздохнула она.
— Я знал, что позвонил тебе не просто так.
Затем я набрал номер Джоэля Будро и рассказал про Эскобара и Россье. Когда я закончил, Джоэль спросил:
— Как думаешь, они клюнут?
— Посмотрим. Россье постарается что-нибудь про нас узнать, и ему наверняка доложат, что мы что-то затеваем с Эскобаром. И тогда он согласится.
— Хорошо. И что потом?
— Он мне позвонит. И я сразу же свяжусь с Эскобаром. У нас будет мало времени, так что ты должен быть наготове.
— Моим ребятам потребуется пять минут на сборы. Можешь на нас рассчитывать.
— Как скажешь.
Пайк ждал меня у входа в отель, уже приступив к разминке. Я присоединился к нему, начав с глубоких наклонов, а потом, расставив ноги, коснулся грудью тротуара. После целого дня за рулем и долгого общения с бандитами и отморозками было очень приятно чуть-чуть размяться. Может быть, с Джоди Тейлор все не так уж плохо. Может быть, я поглупел от отсутствия движения и мне просто необходим кислород. Конечно. В этом все и дело. Разве можно сравнить неприятности, в которые ты втравил клиента, с возможностью привести себя в хорошую физическую форму?
Пайк отжался раз сто, затем перевернулся, уперся ногами в стену и сделал еще сотню отжиманий. Я последовал его примеру. Парень, сидевший за стойкой регистрации, даже высунул нос на улицу, чтобы на нас посмотреть.
— Ну вы даете! Собираетесь пробежаться? — спросил он.
— Точно.
— Будьте осторожны. У нас здесь есть нехорошие места.
— Спасибо, — ответил я.
— Я серьезно. В центре неспокойно. Куда бы вы ни побежали, везде можете нарваться на черных.
— Мне кажется, там телефон звонит, — сказал Пайк.
Парнишка нырнул обратно в холл, но тут же вернулся.
— Не-а. Должно быть, где-то в номере.
По мере того как разогревались мышцы, напряжение постепенно уходило, совсем как лед, откалывающийся от айсберга и падающий в море.
— Говорят, что мы входим в десятку самых опасных городов страны, — заявил парнишка, словно гордился этим фактом.
— Мы будем очень осторожны, — заверил его я.
— Побежали, пока я не пристукнул этого придурка, — проворчал Пайк.
И мы побежали на юг по улице, параллельной набережной, поднялись на небольшой холм, миновав здание, где прежде находилась администрация штата, и свернули на восток, удаляясь от реки. Вечерний воздух был теплым и влажным, и мы быстро вспотели. Я сосредоточился на дыхании и ритме бега, стараясь держаться рядом с Пайком. Постепенно бег поглотил меня целиком, и я почувствовал облегчение. Вскоре центральная часть города осталась у нас за спиной, и теперь мы бежали мимо небольших частных домиков. Негритянский район.
Держась узкого тротуара, мы пробежали по центральной улице, запруженной машинами. Аккуратные кварталы, перекрестки с указателем номеров. Картинки из жизни обитателей маленьких уютных домов. Афроамериканские детишки, катающиеся на скейтбордах и велосипедах. Афроамериканские детишки, играющие в американский футбол. Дети переставали играть и молча смотрели нам вслед — двое белых мужчин, пробегающих по краю их мира. Возможно, портье говорил именно об этих кварталах.
— Ты сделал для нее все, что мог, — бросил на бегу Пайк.
— Знаю, — ответил я, стараясь дышать ровно.
— Но ты недоволен собой.
— Я ее подвел. В некотором смысле я ее бросил, — ответил я и, немного подумав, добавил: — И бросают ее не в первый раз.
С соседней улицы свернул одинокий бегун, бежавший примерно с такой же скоростью, что и мы. Еще не старый, с редеющими волосами, угольно-черной кожей и изящным торсом настоящего спортсмена. Как и мы, он был лишь в шортах и кроссовках, грудь и спина лоснились от пота, точно полированный обсидиан. Я бросил на него быстрый взгляд, но его глаза были устремлены вперед, мимо нас. Я тоже стал смотреть только вперед, хотя краем глаза все же продолжал видеть чернокожего бегуна.