– Как сегодня поработала в библиотеке, дорогая? – спросила Мэрилин.
– Замечательно. Впрочем, этого можно было ожидать. Ничего не нашла.
– И что же здесь замечательного? – удивился Валентино. – Кстати, а что ты изучаешь? Черные дыры?
– В каком-то смысле да. Если можно назвать черной дырой малоизученного, почти никому не известного поэта, который тем не менее…
– Я ничего подобного не говорил, – перебил он. – Слишком цветисто. И кроме того, если бедный тип никому не известен, может быть, лучше оставить его в покое? Если товар залежалый и не представляет особой ценности…
– Твои рассуждения лишь доказывают, что ты никогда не увлекался всерьез английской литературой.
– Почему? Очень даже увлекался, – возразил Валентино. – Мне даже нравились некоторые стихи.
– Что-то вроде песенок Томми и Эйба? – ехидно уточнила Мэгги.
– Дорогая, послушай, это не очень-то вежливо, – пробормотала Мэрилин, а когда Валентино торжествующе улыбнулся, сказала ему:
– Да и ты тоже хорош. Вы оба ведете себя как дети.
– Может быть, нам лучше удалиться? – усмехнувшись, спросил Валентино.
– К счастью, у нас в стране есть Конституция, где все сказано о правах человека, а потому от меня не требуется ответа на твой вопрос. – Мэрилин улыбнулась. – Ты пойдешь с нами на концерт в субботу, Валентино? И потом на нашу маленькую вечеринку?
– Обидно упускать такой шанс, – отозвался он. – Если все будет так, как рассчитывает ваша дочь, эта вечеринка обещает стать самым потрясающим событием года.
Мэгги толкнула его ногой под столом и только потом поняла, что поступила крайне глупо. А если бы промахнулась и вместо Валентино пнула Генри или мать? Слава богу, хоть попала в цель!
Валентино укоризненно взглянул на нее и заерзал на стуле, будто хотел потереть ушибленную лодыжку или дать сдачи своей обидчице.
В течение ужина молодая женщина уже несколько раз ловила себя на мысли, что за последние дни успела подрастерять все свои хорошие манеры.
После десерта Валентино вызвался помыть посуду.
– Как благородно с твоей стороны, – иронически заметила Мэгги.
– Не волнуйся, ты тоже будешь помогать, заверил он ее. – Не мне одному вручат почетный орден за укрепление мира и сотрудничества. – Он посмотрел на отца и на Мэрилин. – Почему бы вам не пройтись немного?
Пока мы с Мэгги болтали без умолку, вы за весь вечер и двух слов не сказали друг другу.
Мэрилин покосилась на писателя; и тот кивнул.
– Хорошо.
Мать сняла с вешалки возле двери шерстяную кофту, накинула на плечи и вместе с Генри вышла на улицу. Минутой позже Мэгги, счищая с тарелок остатки пищи в мусорное ведро, увидела их в окне. Они медленно шли:
Мэрилин – опустив голову, Генри – держа руки в карманах. И оба молчали.
– Ты правильно сделал, – вздохнула она.
– Что отправил их проветриться? – Валентино поставил стопку тарелок возле раковины. – А я, признаться, думал, ты разозлишься на меня. Мол, зачем выпроводил их вдвоем.
– Вовсе нет. Разве они разочаруются друг в друге, если мы будем держать их на расстоянии?
Но какая замечательная идея: напомнить им, что они за весь вечер и словом не обмолвились.
– И что мы это заметили, – добавил Валентино. – Приправу к салату перелить в какую-нибудь бутылку?
– Нет, просто поставь в холодильник. Твой отец так нервничал, что не мог дождаться, когда уйдет отсюда. Интересно, как бы он себя чувствовал, принимай мы его в столовой?
– Считаешь, что в вашем доме ему неуютно?
Мэгги принялась ставить тарелки в посудомоечную машину.
– Надеюсь, ты не предполагаешь, что это мое присутствие вызвало у него чувство неловкости, – проворковала она. – Ты ведь сказал, твой отец считает меня очаровательной.
Представляешь, какое у меня теперь самомнение? Выше некуда!
– Я так и знал, что не стоило говорить тебе об этом. А ты не собираешься, часом, испробовать на мне свое очарование?.. Нет, оставь меня, ради бога, в покое и лучше занимайся своим залежалым поэтом.
Мэгги задумчиво поглядела на него, взвешивая в руке мокрую тряпку.
– Не делай этого, – серьезно предупредил ее Валентино и вдруг улыбнулся:
– Я страшен в гневе.
Он отобрал у нее тряпку, выжал и начал вытирать со стола.
– Они даже не держались за руки, – принялась размышлять вслух молодая женщина.
– И ты разочарована? По-моему, тебе хотелось, чтобы они вели себя сдержанно.
– Я просто удивлена. Вот и все.
– Понятно… Я бы, пожалуй, проследил за Мэрилин. А вдруг она шантажирует его, поэтому они и не выглядят как воркующие голубки.
– Шантажирует Генри? Знаешь, а что, если ты прав? Вдруг она хочет выйти за него замуж ради его славы. Сначала жена известного киноактера, потом жена не менее популярного писателя. В этом определенно что-то есть.
– Да, у отца ремесло, которое всегда в цене, и с возрастом он только набирается опыта, – кивнул Валентино. – Во всяком случае, голодать им не придется. И если, всякое бывает, Мэрилин потеряет все свои деньги, играя в покер, или…
– Они не поженятся, – мрачно и твердо произнесла Мэгги.
– Почему? Оба свободны. В здравом уме и трезвой памяти. И возраст вполне подходящий…
Да и закон на их стороне.
10
Все, конечно, обстояло именно так. К тому же с нетерпением ожидаемая читающей общественностью книга самого популярного в стране писателя еще не вышла в свет, а многочисленные слухи и сплетни вокруг автора уже сулили ей успех. И успех головокружительный. Более того, имя Мэрилин Спрингфилд уже неразрывно связывали с именем Генри Фанкворта!
Лучше забыть об этом, решила Мэгги, у которой голова тоже шла кругом, но совсем от другого. Будет свадьба или нет? – вот какой вопрос мучил ее больше всего.
Еще она с недоумением поглядывала на Валентино. Он не пытался больше ее поцеловать – и это после довольно прозрачных намеков и откровенных пылких признаний в любви! А ведь до окончания его отпуска оставалось всего несколько дней…
Неожиданный звон колокольчика у парадной двери прервал грустные размышления Мэгги.
Человека, стоящего на пороге, она никогда прежде не видела и поэтому настороженно разглядывала его при свете лампочки, горящей над крыльцом. На коммивояжера он не походил. В руке кожаный портфель. Несмотря на рубашку с открытым воротом и свитер, небрежным его вид никак нельзя было назвать.
Аккуратная складка на брюках тоже красноречиво свидетельствовала о том, что человек этот по большей части носит деловые костюмы. Такой вывод подтверждала и строгая классическая стрижка, характерная для банкиров и адвокатов.
Незнакомец так же внимательно изучал ее, и бархатные карие глаза его блестели живым интересом.
Только через полминуты Мэгги спохватилась и спросила:
– Чем могу вам помочь?
– Ой, простите… Миссис Мэрилин Спрингфилд дома?
– К сожалению, нет.
– Я Джереми Вилдлинг, – разочарованно вздохнув, представился гость. – Представитель "Стэффорц и Холл".
– Адвокатской фирмы, с которой сотрудничает инженер Джонатан Натчбулл?
– Совершенно верно. А вы, должно быть, Мэгги Спрингфилд? Как я сразу не догадался! Знаете, вы очень похожи на миссис Спрингфилд!
– Мне говорили. – Голос молодой женщины прозвучал холодновато.
– Наверняка говорили. – Мистер Вилдлинг чуть покраснел. – Я принес вашей матери кое-какие документы насчет дома.
Мэгги подозрительно покосилась на портфель.
Что задумала Мэрилин? Переписать завещание?
Составить доверенность или дарственную? А может быть, заявить о банкротстве и продать дом с молотка? Смех, да и только! Сколько раз она твердила себе, что не следует обращать внимания на причуды и фантазии матери.
– Вы можете оставить их, я передам… – предложила Мэгги.
– Разумеется. А не знаете, миссис Спрингфилд скоро вернется?