– Нет,- ответил Эдгар.- Она решила остаться там на Новый год, и я, честно говоря, рад этому. Если бы все происходило на ее глазах, ей бы это стоило десяти лет жизни. Что она подумает, когда увидит меня без передних зубов?
– Мы скажем ей, что ты потерял их в драке в баре,- ободрил его Блэкберн.- Пожалуй, я останусь с тобой на ночь. После того, что случилось, новые неожиданности были бы для тебя нежелательны.
Они разделись и легли спать. Утром Эдгара разбудил звонок в дверь. Мальчик-посыльный вручил ему большой букет цветов. На открытке с черной каймой были написаны слова: “С чувством глубокого сострадания…”
Братья Блэкберн, доктора Бизли и Рирдон были членами местной организации, известной под названием Литературный клуб. Постепенно, не ставя перед собой никакой конкретной научной цели, они стали посещать сеансы Эдгара и записывать все происходящее там в дневниках клуба. Они прекрасно знали отношение своих коллег к явлениям подобного рода, но вместе с тем были хорошо знакомы с работой американского автора Томаса Гудсона “Закон психологических явлений” и имели кое-какое представление об исследованиях таких явлений, как ясновидение и сомнамбулизм, которые велись в Европе уже на протяжении века.
В XVIII столетии, задолго до открытий Месмера и маркиза де Пуисегюра, пионер этих исследований Максвелл писал: “Любую болезнь можно вылечить, не прибегая к помощи врача, если полностью использовать силу духа… Сила духа, возрастающая в чрезвычайных обстоятельствах, является универсальным лекарством”. Месмер нашел средство, стимулирующее эту естественную врачующую силу, и назвал его магнетизмом. В 1784 году де Пуисегюр, пытаясь магнетически воздействовать на маленького мальчика-пастуха по имени Виктор, впервые столкнулся с гипнотизмом: Виктор, впав в глубокий транс, заговорил и определил болезнь находившегося рядом человека. Позднее во Франции, Германии и Англии появлялись люди со сходной чувствительностью. Их тщательно исследовали, лучшие ученые уделяли им внимание и посвящали книги. Сомнамбулизм вошел в моду. Люди предпочитали обращаться за помощью не к врачу, а к сомнамбуле, и результаты такого лечения были в равной мере эффективны и поразительны. Сомнамбулы безошибочно ставили диагноз и предписывали простые и, как показывала практика, действенные средства.
Неудивительно, что люди предпочитали обращаться за помощью к ясновидящим, а не к врачам. Медицина того времени пребывала в полном невежестве. Когда Монтеню предложили обратиться за помощью к врачу, он попросил, чтобы ему дали немного времени, с тем чтобы он восстановил свои силы и смог отразить атаку эскулапа. Вместе с тем сомнамбулы редко когда рекомендовали какие-либо кардинальные методы лечения, основываясь на том, что основным источником болезней являются психические изменения, которые можно устранить внушением.
Посвященные сомнамбулизму материалы, которые были собраны и напечатаны в первой половине XIX века, могли служить убедительным доказательством реальности этого явления. Анализируя их в “Философии мистицизма”, Карл дю Прель ссылался на десятки авторов и считал, что один из них, а именно Джасти Кернер, будет среди наиболее читаемых авторов века. Доктор Кернер так описывал случай с “ясновидящей из Преворста” фрау Хауффе: “Погрузившись в сон она становилась настолько чувствительной, что даже не входя в контакт с приближающимся пациентом, а чаще всего после такого контакта принимала на себя физическое состояние больного и испытывала боль в тех же частях тела, что и он. Кроме того, она, к величайшему удивлению больного, могла точно описать все его недуги, не получая от него никакой предварительной информации”.
Для многих сомнамбул было характерно такое перенесение симптомов болезни на самих себя. Поэтому их называли “сверхчувствительными”. Другие, особенно те, кто впадал в глубокий транс, после пробуждения не могли толком сказать, о чем они говорили сне, и не испытывали никаких болезненных ощущений. Их окрестили “интуитивными ясновидящими”. Ясновидящие, обладавшие сверхчувствительностью, постоянно страдали, так как брали на себя чужие недуги, они постоянно рисковали навсегда ослепнуть, впасть в меланхолию или заболеть любой другой болезнью, которой страдал обратившийся к ним за помощью больной. Что же касается ясновидящих интуитивного типа, то они были в лучшем положении. Они погружались в сон и пробуждались, когда вся работа уже была сделана. Проводилось множество экспериментов, с тем чтобы доказать, что в состоянии транса весь механизм нормальной психологической жизнедеятельности ясновидящего перестает функционировать. Сомнамбуле давали какую-нибудь пищу, например яблоко. Затем его вводили в состояние транса и давали ему другую пищу, скажем, пирог. Он съедал пирог, чувствовал его вкус и даже мог его описать; и все же после пробуждения единственный вкус, который он ощущал во рту, был вкус яблока. Известен случай, когда женщина-сомнамбула пребывала в состоянии транса в течение шести месяцев. За это время ее переселили в другое место. Она привыкла к новому жилью и вела нормальный образ жизни – готовила, убиралась в доме, развлекалась. Когда же она окончательно пришла в себя, дом, в котором она теперь жила, показался ей совершенно незнакомым, и она с трудом могла в нем ориентироваться.
По мере того как число книг, посвященных проблемам сомнамбулизма, неуклонно росло, ортодоксальная медицина переходила в наступление. Месмера объявили мошенником, анафеме были преданы все открытия, сделанные другими исследователями. Надежда на разработку новой системы диагностирования – системы, заложенной в самом человеке и совершенно безошибочной,- стала нереальной. Вот что писал дю Прель о разбирательствах с одной из таких “исследовательских групп”: “Когда в 1831 году специальная комиссия, занимавшаяся исследованиями такого рода в течение нескольких лет, предложила заслушать подготовленный ей доклад в Медицинской академии в Париже, подтверждающий реальное существование сомнамбулизма, в зале воцарилась мертвая тишина. Затем, когда было предложено просто напечатать доклад, один из академиков, Кастел, встал и заявил, что такое печатать нельзя, так как, если описываемые факты подтвердятся, это нанесет сильнейший вред физиологической науке”.
Через семьдесят пять лет о сомнамбулизме совершенно забыли. Для ортодоксальной медицины открывалась новая эра процветания. Неудивительно, что когда братья Блэкберн со своими коллегами решили начать наблюдения за интуитивным сомнамбулой Эдгаром Кейси, они делали это со значительной долей скептицизма, столь присущего представителям их профессии сто лет тому назад. Они подвергали его тем же самым испытаниям и получали те же самые результаты.
Его попросили провести диагностирование для матери местного зубного врача. Она жила в городке неподалеку; ее имя и адрес ему сообщили после того, как он заснул. Он определил ее болезнь и назначил лечение. Потом его попросили описать комнату, в которой лежала больная. Он сказал, в какой цвет были выкрашены стены, какие на них висят картины, где расположены окна и где стоит кровать больной. Он определил, где была добыта сталь, из которой сделали постельные пружины, упомянул, где вырастили хлопок, которым затем набили матрац, и перечислил города, в которых изготавливались различные части кровати. Врачи, насколько это было в их силах, проверили полученную информацию. Описание комнаты совпадало до мельчайших подробностей. Однако они не смогли проследить происхождение стали, хлопка и дерева, из которых была сделана кровать.
Женщина из Теннесси, которая отчаялась выздороветь, вызвалась участвовать в эксперименте. По словам Эдгара, у нее был поврежден желудок. Он посоветовал ей не обращать внимания на рекомендации врачей. Каждое утро она должна была съедать по половины лимона, предварительно размяв его. Затем она должна была гулять столько, сколько ей позволяли силы, а вернувшись домой, съедать оставшуюся половину лимона, но на этот раз подсоленного, и сразу же запивать его по меньшей мере двумя стаканами воды. Врачи отнеслись к этому как к шутке. Пациентка решила выполнять все рекомендации. Через несколько недель ее состояние улучшилось: она могла пройти несколько миль и совершенно не жаловалась на боль в желудке.
Было проведено еще несколько сеансов, но у них у всех была одна раздражающая особенность – все сказанное подтверждалось. Один из жителей Боулинг-Грина написал своему знакомому в Нью-Йорк об Эдrape и его феноменальных способностях. Житель Нью-Йорка усмотрел в них чистое шарлатанство. В качестве эксперимента специально для него был проведен сеанс. Эдгара попросили найти его в Нью-Йорке и проследить путь на работу. Эдгар обнаружил его у табачного киоска, описал проделанный им путь до рабочего места, прочитал часть его почты и пересказал отрывок телефонного разговора. Об этом было немедленно телеграфировано в Нью-Йорк. Участник эксперимента тут же ответил: “Все абсолютно верно. Немедленно выезжаю в Боулинг-Грин”. Он действительно приехал и попытался уговорить Эдгара поехать с ним в Нью-Йорк, где, по его словам, они могли бы зарабатывать миллионы. Эдгар отказался.