Блэкберн ответил сурово:
– Даже Клеопатра была такой же при рождении. Он потом изменится.
Они назвали мальчика Хью Линн в честь братьев Гертруды. Миссис Эванз решила остаться с ними, чтобы присматривать за ребенком до тех пор, пока Гертруда не поправится. Она заявила, что он – ангельское создание.
А это ангельское создание не замолкало всю весну и лето. Даже пожар, случившийся в сентябре, не заставил его замолчать. В огне сгорела студия на Стейт-стрит. На сей раз там не было товаров, выписанных по накладным, и страховые агенты были необычайно щедры.
– Вам не везет, Кейси,- сказал один из них.- Назовите нам сумму сами – мы даже не будем ее проверять. Вы получите эти деньги.
По просьбе Эдгара плотники приступили к работе немедленно, и через две недели студия открылась вновь. Затем неожиданно из-за поддавшегося панике партнера Эдгара фирма оказалась на грани банкротства. Его первый партнер Фрэнк Поттер продал свою долю Эдгару, и его место заняли брат Гертруды Линн и некто Джо Эдкок. Именно по вине этого Эдкока фирма обанкротилась, хотя никто из кредиторов не проявлял беспокойства. Студия закрылась на несколько минут, пока выполнялись необходимые формальности. Потом она опять открылась. И в ней было больше посетителей, чем прежде.
Так как Керри Солтер значилась основным кредитором Эдгара, ее вызвали в Боулинг-Грин. С ней приехал ее муж, доктор Томас Бурр Хауз из Спрингфилда, штат Теннесси.
– Эдгар, мог ли ты себе когда-нибудь вообразить, что я выйду замуж сразу за двух врачей? – спросила Керри, представляя мужа.- Он не только обычный врач, но еще и остеопат. Хауз был добродушный человек невысокого роста с висячими усами. Когда он пытался подшутить над кем-нибудь, его карие глаза поблескивали и тем самым выдавали его. Он полюбил Боулинг-Грин и решил, что было бы неплохо провести здесь зиму, прежде чем весной открыть практику в Хопкинсвилле.
– Ты должна присматривать за студией,- сказал он Керри.- Мы не можем сейчас уехать.
Я останусь с Гертрудой, а Лиззи поедет домой,- предложила Керри.- За делами в студии следить придется тебе. Я в этом ничего не понимаю. Хотя Эдгар знает все лучше нас.
– Я ему буду помогать,- согласился доктор Хауз. Теперь он проводил все свое время в студии, наблюдая за тем, как Эдгар делает снимки или беседует с врачами, которые по привычке заходили сюда, чтобы поболтать с Эдгаром и друг с другом. Он не пытался вникнуть в суть дела и не обращал внимания на разговоры о диагностировании. “Очень занятно”,- были его единственные слова. Он приехал сюда на отдых и не хотел, чтобы что-то ему помешало.
Эдгар целиком ушел в работу. Он хотел выплатить все свои долги и снова стать свободным человеком. Он также решил уехать из Боулинг-Грина. Два пожара и неприятный случай с врачами ослабили его привязанность к этому месту. Он хотел уехать отсюда и начать все заново. Гертруда его в этом поддерживала.
К ранней весне положение Эдгара значительно улучшилось. Доктор Хауз и Керри вернулись в Хопкинсвилл, и Гертруда с маленьким Хью Линном отправилась вместе с ними, чтобы погостить в Хилле. Эдгар переехал из коттеджа в студию.
Отъезд произошел в конце марта. А однажды вечером, в конце мая, Эдгару позвонил из Хопкинсвилла доктор Хауз.
– Заболела Керри,- сообщил он.- Она хочет, чтобы вы приехали и провели для нее сеанс. Я обращался за помощью к доктору Хаггарду из Нашвилла, и он настаивает на операции, но Керри ничего не хочет делать без вашего согласия. Вам лучше приехать. Она очень плоха.
Эдгар выехал ночным поездом. Всю дорогу он молился. Вера в него Керри всегда согревала его и придавала ему уверенность. Именно она всегда настаивала на том, что диагнозы, поставленные Эдгаром, верны и что способности Эдгара – от Бога. Она во всем ему доверяла. Она дала ему деньги, когда он в них нуждался, и теперь, когда эти деньги пропали из-за пожара, она вверяла ему свою жизнь. Была ли ее вера в него оправданна?
Как он может определить, чем она больна? Каково будет доктору Хаузу, опытному врачу, наблюдать за тем, как человек, ничего не сведущий в медицине, во сне определяет недуг его жены.
Когда на следующее утро он увидел чету, встречавшую его в Хилле, он почувствовал себя еще хуже. Керри действительно была очень плоха, но ее вера оставалась непоколебимой.
– Только ты можешь определить, чем я больна и как меня вылечить,- убеждала она.- Сеанс надо провести как можно скорее, Эдгар; доктор Хауз запишет; все, что ты скажешь.- В присутствии посторонних она называла своего мужа только “доктор Хауз”.
Эдгар пошел в спальню и погрузился в сон, предварительно объяснив доктору Хаузу, какие ему нужно делать внушения, особенно для того, чтобы разбудить. Как выяснилось, именно это является наиболее важным. Сеанс в принципе мог провести любой, если ему четко объяснят, при помощи каких внушений нужно вывести Эдгара из состояния сна. Участвующий в сеансе человек не должен был также ни на секунду покидать спящего Эдгара до тех пор, пока тот не выйдет из состояния транса.
Когда Эдгар проснулся, он увидел недоумевающее лицо доктора Хауза.
– Хаггард считает, что у нее опухоль брюшной полости,- сказал он.- Я обращался ко всем местным врачам. Они согласны с этим диагнозом. Вы же утверждаете, что никакой опухоли нет. По вашему мнению, моя жена беременна, и у нее сжатие кишки. Лечение, которое вы предлагаете для данного заболевания, вполне приемлемо – масляные клизмы и прочие средства,- он покачал головой.- Но я не могу понять, как она могла забеременеть. Ведь у нее не может быть детей.
Эдгар чувствовал себя посрамленным. Он надеялся, что его диагноз совпадет с диагнозом врачей. Это бы значительно облегчило дело. Ведь доктор Хаггард был ведущим специалистом в Нашвилле.
– Мы будем выполнять ваши предписания,- сказал доктор Хауз.- Посмотрим, что из этого получится.
Эдгар провел в Хилле следующие день и ночь. Появившийся на другое утро из спальни Керри Хауз стал благодарно трясти ему руку.
– Вы были правы, это действительно сжатие кишки,- сказал он.- Керри гораздо лучше. И все-таки я не могу понять, как она смогла забеременеть.
Эдгар вернулся в Боулинг-Грин. А в ноябре появился на свет Томас Бурр Хауз-младший. Он родился семимесячным и поэтому был такой крошечный и хрупкий, что его носили на подушке. Никто, кроме Керри, не верил, что он переживет зиму. Он все время болел, у него были частые приступы. В марте приступы настолько участились, что Керри попросила доктора Хауза снова позвонить Эдгару в Боулинг-Грин.
В этот раз, кроме Хауза, на сеансе присутствовали два местных врача. Один из них, указав на Эдгара, заявил: “Если вы действительно верите этому шарлатану, то мне здесь делать нечего”, и с этими словами удалился. Другой врач, доктор Джексон, лечивший на протяжении многих лет семью Кейси, остался.
Керри сидела в качалке у окна в гостиной комнате. У нее на коленях лежал ее ребенок. Через каждые двадцать минут у него начинались судороги. Эдгар прошел из гостиной в спальню, находившуюся напротив. Хауз и доктор Джексон последовали за ним. Эдгар лег на кровать и погрузился в сон. Когда он проснулся, доктор Хауз сидел рядом с ним; доктор Джексон был в гостиной. Дверь в гостиную была приоткрыта, и Эдгар услышал, как доктор Джексон разговаривает с Керри.
– Сами подумайте, миссис Хауз, мы не можем сделать то, что советует этот человек,- говорил он.- Мы не можем дать вашему ребенку яд.
Эдгар вошел и встал у камина. Керри продолжала раскачиваться в качалке. Ее взгляд остановился на ребенке. Вошел доктор Хауз и сел рядом с ней.
Керри обратилась к Джексону.
– Вы были среди тех, кто настаивал на том, чтобы мне сделали операцию, не так ли?- спросила она.- Я не последовала вашему совету. Теперь умирает мой ребенок, и вы ничем не можете ему помочь, но запрещаете мне делать то, что советует Эдгар. А я все равно сделаю так, как велит он.
Стараясь успокоить ее, Хауз заговорил:
– Но, по его словам, нужна большая доза белладонны – сказал он. – Ты же сама знаешь, что это смертельно. Разумеется, он предусмотрел и противоядие. Но кто знает, что из этого получится?