Выбрать главу

Ему приходилось надеяться только на себя. Если он будет неподкупен, если он будет молиться, чтобы Господь хранил его и помогал ему в эти минуты, то Бог не даст ему пойти по ложному пути.

Это все, на что он способен,- и он должен использовать свои способности ради тех, кто нуждается в его помощи. Ради дядюшки Айка.

Его буквально преследовали воспоминания о нем. Много лет тому назад, когда Эдгар еще работал с Лейном, Айк обратился к ним за помощью. Он побывал у многих врачей, но те ничем не смогли ему помочь. Он был очень плох. После сеанса Эдгара и проведенного Лейном лечения состояние Айка улучшилось. Он переехал в город и стал жить в доме сквайра на Седьмой Западной улице, чтобы быть рядом с Лейном. Потом Лейн был вынужден оставить практику. Айку стало хуже. Он послал за Эдгаром, и тот приехал в Хопкинсвилл на выходные.

В тот день дядюшка Айк был особенно плох. Его жена и дочери находились рядом с ним. Он знаком попросил их выйти.

– Я хочу поговорить со стариной Эдгаром наедине,- сказал он. Он попросил Эдгара сесть рядом с ним, взял его руку в свои и сказал:

– Как это у тебя все получается, старина? Как ты можешь определять болезни людей? Откуда Лейн знает, как лечить больных?

Эдгар ответил ему, что не знает. Он мог повторить любой сеанс, но та женщина ему больше не являлась.

– Послушай,- сказал Айк,- я знал твоих родителей, когда они были еще маленькими детьми. Я присутствовал на их свадьбе. Я знаю тебя с момента твоего рождения. Вся твоя жизнь, за исключением последних нескольких лет, прошла на моих глазах. Я знаю, что ты в некоторых отношениях не совсем обычный человек – взять, к примеру, твое знание Библии. Но то, другое,- я хочу знать твое мнение- это что, трюк, которому тебя научил Лейн?

Эдгар покачал головой.

– Не знаю,- ответил он.

– Я умираю,- сказал Айк.- Говорят, что в словах умирающего человека звучит мудрость. Я не уверен, но, по-моему, ты должен серьезно подумать о своем даре, понять его природу и соответственно им распорядиться. Божий ли это дар? Я думаю, что так. Я болен уже долгие годы. Меня лечили во многих больницах страны. Я проводил там недели, меня выписывали, так и не установив, чем я болен. И вдруг ты, мальчишка, которого я знаю как свои пять пальцев, ложишься спать и во сне определяешь мой недуг. Более того, ты даешь указания, как меня лечить, ты, человек, не имеющий достаточного представления о медицине, и это действительно облегчает мои страдания, как ничто другое. Теперь, когда Лейну запретили медицинскую практику, мне становится все хуже и хуже. Я скоро умру. Но ты, старина, не должен бросать начатого дела. Никто не вправе мешать тебе помогать людям. Может, это невозможно объяснить, но если твой дар от Бога и если ты будешь достоин того доверия, которое Всевышний тебе оказал, наделив этим даром, то ты никому не сможешь причинить вреда.

Он выпустил руку Эдгара.

– Теперь мне нужно отдохнуть,- сказал он.- Пришли ко мне Перл.

Эдгар вышел из комнаты и послал за Перл, одной из дочерей, чтобы та присмотрела за отцом.

Эдгар больше никогда не видел Айка. После того как Лейн перестал его лечить, он быстро угас. Никто так и не смог определить причину его недуга. И только диагностирование показало, что на одной из сторон брюшины у него образовалась опухоль. Ее легко можно было бы удалить на ранней стадии заболевания, но теперь было слишком поздно. Операция означала смерть. Лейн лечил его при помощи массажа и магнетических процедур.

Итак, Айк умер. В любом случае его дни были сочтены, но если бы лечение продолжалось, то эти дни можно было бы продлить и облегчить страдания. Многим людям можно было бы облегчить страдания таким же образом. Подчас совсем молодые люди и даже дети нуждались в его помощи.

Он задумчиво смотрел в окно на звезды. Небосклон стал светлеть. Близился рассвет. Стали проступать очертания вещей, стоявших в студии. Взгляд его упал на Библию, лежавшую на столе.

Через несколько минут, когда рассветет, он сможет приступить к чтению. Пусть Библия укажет ему истинный путь.

Эдгар наугад открыл Библию, отметил место в середине левой колонки и, когда стало достаточно светло, начал читать:

“Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах.

Посему не убоимся, хотя бы поколебалась земля, и горы двинулись в сердце морей.

Пусть шумят, воздымаются воды их, трясутся горы от волнения их.

Речные потоки веселят град Божий, святое жилище Всевышнего”[15].

Он остановился и начал писать ответ Кетчуму.

Он писал: “Я согласен принять ваше предложение, но на определенных условиях. Я надеюсь, не вызовет возражений мое требование, чтобы всеми сеансами руководил мой отец, чтобы велась стенографическая запись всего происходящего во время диагностирования и чтобы делалось, по крайней мере, два экземпляра этих записей – один для пациента и один для архива. Сеансы будут проводиться только для больных людей, которые по своей воле обратились за помощью.

Кроме того, я настаиваю на том, что эта деятельность не будет считаться моей профессией или основным источником доходов. Учреждаемая компания должна полностью оборудовать для меня фотостудию, предоставить ее целиком в мое распоряжение, что и явится основным источником моих доходов. Компания также должна оборудовать еще одно помещение для проведения сеансов, которые я буду давать два раза в неделю. На оборудование фотостудии должно быть затрачено не менее пятисот долларов, и материалы должны быть лучшего качества”.

Получив письмо, Кетчум был немало позабавлен. Он показал письмо своим партнерам – сквайру и мистеру Ноу, владельцу отеля.

– Он просто не знает себе цену,- сказал Кетчум. Они телеграфировали Эдгару, чтобы он немедленно выезжал в Хопкинсвилл. Когда тот приехал, ему показали полученную почту: около десяти тысяч писем. В некоторых из них были деньги; сумма составила примерно две тысячи долларов наличными.

– Что мы будем с ними делать? – спросил Кетчум.

– Отправим обратно,- ответил Эдгар.- Пока нет результата, денег мы брать не можем.

Они занялись составлением договора. Но сначала был проведен специальный сеанс, на котором наряду с несколькими адвокатами присутствовали городские и окружные судьи. Их попросили высказаться о законности продажи информации, полученной из такого источника. По мнению судей, никаких запретов на сей счет не существовало. Поинтересовались, что думают по данному поводу медицинские власти штата. Те ответили, что для того, чтобы запретить практику такого рода, нужно принять специальный закон, а ввиду необычности данной практики в законе нужно указать имя Эдгара, но поскольку это уже само по себе противоречит Конституции, то для начала практики не существует никаких препятствий.

В контракт были включены все условия Эдгара, кроме того, в него вошел пункт, предложенный Ноу и Кетчумом, по которому Эдгару полагалось пятьдесят процентов от общего дохода. Эту сумму он должен был делить вместе с отцом. Ноу и Кетчум получали свои пятьдесят процентов, они же оплачивали аренду помещения и несли все остальные расходы.

– Сколько будет стоить оборудование, необходимое для фотостудии?- спросил Ноу Эдгара.

– Примерно пятьсот долларов,- ответил тот. Ноу вручил ему пять банкнот по сто долларов.

– Купите все, что вам нужно,- сказал он. Эдгар уставился на деньги. Он никогда в жизни не видел стодолларовой банкноты.

Мебель в приемной была просто ошеломляющей. Имелась и специальная кушетка ручной работы. Ее установили слишком высоко от пола, так что человеку, делавшему внушение Эдгару, приходилось все время стоять. Эдгар не мог понять, зачем такие эффекты, в результате которых отец, делавший внушения, не мог присесть ни на минуту во время сеанса.

Стенографист сидел за столиком неподалеку. Канцелярские товары, предназначенные для приемной, тоже выглядели впечатляюще. На фирменном бланке стоял штамп “Эдгар Кейси-младший, психодиагност”. Словечко “младший” появилось благодаря родственникам. Дядя, в честь которого был назван Эдгар, проживал в данный момент в Хопкинсвилле. Для того чтобы их различать, горожане называли одного Эдгаром, а второго Эдгаром-младшим, хотя все прекрасно знали, что один – дядя, а другой – племянник. Печатник, получив заказ на бланки, не задумываясь, поставил слово “младший”.

вернуться

15 Псалом 45.