Хью Линн написал об этом матери: “Все заверяют отца, что, когда появится нефть, они построят ему столько больниц, сколько он захочет, но, как мне кажется, если следовать “чтениям”, то им придется пожертвовать на благотворительность гораздо больше, чем они планируют. Думаю, они собираются нажить миллионы, а на больницу потратить несколько тысяч. Отец со мной не согласен. Он говорит, что эти люди выглядят неотесанными мужланами, но они никому не желают зла. Он провел несколько “чтений” по поводу больницы, и все это его очень взволновало. Он говорит, что во время сеанса было выбрано место для нее. Оно находится в Вирджинии-Бич, в штате Вирджиния. Он говорит, что несколько лет тому назад во время сеанса было названо то же самое место, а один из друзей дяди Линна видел это местечко, когда поезд сделал остановку по пути в Норфолк, и оказалось, что это маленькая рыбачья деревушка. Отец говорит, что это как раз то, что нужно,- красивое спокойное местечко у воды.
Надеюсь, что все будет хорошо, и я смогу увидеть океан и искупаться в нем.
Я уезжаю в субботу накануне Дня труда, так что, в школу успею. Отец собирается подарить мне настоящие длинные брюки. Он чувствует себя прекрасно и мог бы приехать домой, но говорит, что придется подождать, пока не забьет нефть…”
Летом 1922 года Гертруда, как обычно, приехала погостить в Хилл, прихватив с собой Хью Линна и Эдгара Эванса. Хью Линн с серьезным видом пожал руки своим кузенам, Томми Хаузу и Грею Солтеру. Грей был младшим сыном Уилла Солтера. Его мать умерла при родах, и мальчика воспитывала тетушка Кейт. Он был старше Томми, но моложе Хью Линна.
– Извините, что не смог приехать прошлым летом,- небрежно произнес Хью Линн.- Мне пришлось отправиться в Техас, чтобы посмотреть, как обстоят дела со скважиной.
– Что там такое происходит?- спросил Томми.- Эдгар все еще там? Когда появится нефть?
– Возникли кое-какие неприятности,- сказал как бы между прочим Хью Линн.- У нас ведь полно врагов. Так что нам всем пришлось носить при себе оружие.
– А ты куришь? – спросил Грей.- Мы курим.
– Нет,- ответил Хью Линн.- Это вредно. Это останавливает рост. Зато я умею стрелять из револьвера.
– Держу пари, что ты и одной сигареты не сможешь выкурить,- сказал Грей.
– Давайте я лучше расскажу вам о Техасе,- предложил Хью Линн.- Я знаю кучу ковбоев. Я был в домике, где Зейн Грей написал “Пограничный легион”.
Они отправились в сад, где у Грея и Томми была спрятана пачка сигарет.
Гертруда поделилась своими подозрениями с доктором Хаузом. Она чувствовала, что в Техасе творится что-то неладное. Прошел еще один год, а ничего, кроме дальнейших проволочек, не происходило. Бурение скважины откладывалось снова и снова. Между членами компании начались распри. Казалось, что от нефти их отделяет всего один фут, и все-таки они не могли до нее добраться.
– Я поеду и посмотрю сам,- сказал доктор Хауз. Каникулы были весьма кстати. Теперь он работал в Уэст-Стейт-хоспитал, неподалеку от Хилла, в качестве помощника управляющего, и его пациентами были люди с расстроенной психикой.
– Поездка в Техас – это то, что мне нужно,- решил он.
Когда он прибыл на место, бурение возобновили. Из скважины выходило большое количество газа. Однажды, стоя на платформе и разговаривая с одним из буровиков, доктор Хауз зажег спичку, чтобы раскурить трубку. Последовавший вслед за этим взрыв смел его с платформы и лишил роскошных усов. “Мы понесли невосполнимую утрату”,- написал он Керри.
Гертруде он сообщил, что источником всех неудач служили какие-то внешние причины, кто-то не хотел, чтобы скважина забила до того, как истечет срок аренды.
В конце лета это произошло: срок аренды истек, а нефть так и не появилась, деньги компании были истрачены. Последний месяц работа на скважине систематически саботировалась. Однажды в скважине были обнаружены остатки могильного камня.
От проекта пришлось отказаться. Доктор Хауз вернулся в Хопкинсвилл. Эдгар, уже упаковавший вещи и готовый к отъезду, получил письмо от Фрэнка Мора, который начинал строить больницу в Нортонвилле еще в 1911 году. Мор постепенно терял зрение, и, чтобы спасти жизнь, ему предлагали удалить оба глаза. Он вспомнил о “чтении”, запись которого привез с собой из Нортонвилла много лет назад. Мор разыскал его и прочитал. Там говорилось, что при угрозе слепоты, которая могла развиться как последствие несчастного случая, в который попал Мор, необходимо прибегнуть к гидротерапии. “Я принял семьсот горячих ванн,- писал он Эдгару, и мое зрение восстановилось”. Он вновь хотел попытаться помочь со строительством больницы и предлагал Эдгару навестить его дом в Колумбусе, штат Огайо.
Эдгар отправился в путь. Любая деятельность была лучше бездействия. Его постоянно преследовала мысль о больнице; он чувствовал, что не может вернуться домой, не осуществив свою мечту.
Мор уже не был так богат, поскольку утратил большую часть своего состояния во время болезни. Однако он не сомневался, что можно собрать достаточно денег, и наметил план действий. В самый разгар их обсуждения пришла телеграмма от Дейва Кана. Дейв находился в Денвере, где смог переговорить со знаменитым владельцем денверской “Пост” А. С. Бонфилсом. Бонфилс изъявил желание присутствовать во время сеанса. Мор и Эдгар отправились в Денвер.
Диагностирование проводилось в одной из больничных палат для пациента, выбранного самим Бонфилсом. Как врач, так и Бонфилс были довольны результатами диагностирования. На следующий день Бонфилс предложил Эдгару работу, за которую собирался платить одну тысячу долларов в день. Но существовали определенные условия: Эдгар должен был носить тюрбан, сеансы проводить скрытый от зрителей полупрозрачным покрывалом; он должен был появляться на людях только в сопровождении телохранителей; передвигаться мог только в дорогом лимузине с задернутыми занавесками и с лакеями по обеим сторонам; он должен был взять себе восточное имя, желательно с титулом. Эдгар отказался.
Таким образом, Эдгар и Мор оказались в чужом городе без денег; на следующий день сюда из Селмы прибыл сквайр. В телеграмме, посланной из Колумбуса, Эдгар сообщал, что отправляется в Денвер. Текст телеграммы был по ошибке изменен, и сквайр получил следующее сообщение: “Встречайте меня в Денвере”.
Дейв очень хотел им помочь, но сам был на мели. Единственное, что он мог им предложить в данный момент, были еда и сигареты.
Затем Эдгар получил телеграмму от Женского клуба в Бирмингеме, штат Алабама. Эдгара спрашивали, сколько он хочет получить за лекцию для членов клуба. В телеграмме говорилось, что они наслышаны об “удивительных способностях” Эдгара. Ответ был отправлен немедленно: плата – три железнодорожных билета от Денвера до Бирмингема. Женский клуб, недоумевая, с кем он имеет дело, все же выслал билеты. Эдгар, Мор и сквайр прибыли в Бирмингем 6 октября.
6 марта 1923 года они все еще находились там. Лекция имела потрясающий успех; люди выстраивались в очередь у гостиницы, чтобы взглянуть на Эдгара и попросить провести диагностирование. Одна женщина после сеанса подошла к Эдгару.
– Вы порекомендовали мне обратиться к врачу, который и прежде лечил меня,- сказала она.- Но он, по его словам, сделал уже все, что было в его силах. Как мне теперь быть?
– Назовите имя вашего врача,- попросил Эдгар. Он был знаком со многими врачами Бирмингема; может, среди них был и этот.
– Вудалл,- ответила женщина.- Доктор Перси Вудалл.
– Тогда отдайте ему запись “чтения”,- сказал Эдгар.- Он все поймет.
Через час позвонил Вудалл. Теперь он занимался остеопатией, которую освоил, преподавая анатомию студентам во Франклине. Он не забыл Эдгара и напомнил ему о “чтении”, проведенном в присутствии слепого доктора Бланда.
– Ваше знание анатомии по-прежнему безупречно,- сказал он,- но я не имею ни малейшего представления о предлагаемом вами лечении. Я скажу вам то же, что и своей пациентке,- она теряет слух, понимаете? Я предупредил ее, что никогда в жизни не делал то, что предлагаете вы. Вы советуете мне проникнуть под нёбо и при помощи пальцев провести операцию в области евстахиевой трубы. Я это сделаю, но за результат не ручаюсь. Я буду держать вас в курсе дела.