Гляделкин, которому дали прозвище Глядел, думал, что избежит издевательств, став дежурным тягочистом. Ведь дежурный тягочист живет и работает в автомобильном парке - здесь у него своя комната, койка, тумбочка, которые находятся на КТП - пропускном пункте. Общается тягочист в основном с солдатами из наряда по парку, которые целый день торчат на КТП, да с водителями которые работают на машинах части. Однако и здесь Гляделкина достали крутые шарящие. Сержант Ведьмаченко избиениями заставлял Гляделкина сливать бензин из баков машин, стоящих в автопарке. Гляделкин не переносит побоев, наверное, из-за своей болезненной худобы и поэтому начинает воровать. Ведьмаченко делает заказы, а Гляделкин, рискуя собственной шкурой, ворует. Однажды Ведьмаченко заказал две канистры, а Гляделкин сумел слить только одну. За это шарящий требует вернуть недоданную канистру, но уже с процентами. То есть Гляделкин должен украсть для Ведьмаченко уже две канистры бензина, и сделать это побыстрее, а то долг растет, как снежный ком, спускающийся с горы.
Эти два примера лишь капля в море армейского рэкета. Само море - еще более ужасно.
Хочу сделать маленькое отступление. Отслужив год, шарящие бойцы перестают быть шарящими. Теперь, как бы негласно, они становятся крутыми. Никто в лицо не называет их крутыми, но они сами считают себя таковыми и другим пытаются это доказать. Если честно - в армии это у них неплохо получается. На дороге такому крутому лучше не вставать. А если вздумаешь ответить ударом на удар - из тебя сделают отбивную. Странно как-то получается: с детства по фильмам и из книжек все знают, что сильные крутые парни борются за справедливость, за добро, защищают слабых, подставляют плечо бессильным. Они честные, порядочные, сильные герои. В армии же сильные крутые парни издеваются над слабыми, избивают неподчиняющихся, унижают младшие призывы. У читателей наверняка возникает вопрос: почему же порядочные парни не соберутся вместе, чтобы дать отпор хулиганам? Как я уже писал вначале, я попытался собрать команду, чтобы дать отпор обидчикам Вадима Ковтуна. Но Маркидяев и Гляделкин, на которых я рассчитывал, испугались. Я обратился еще к одному крепкому парню, но и он тоже «съехал». Все забились по норкам, боясь драки и надеясь на то, что эта чаша их минует. Может быть, это из-за того, что мы еще плохо узнали друг друга, а может быть - из-за привычки жить по принципу: моя хата с краю - я ничего не знаю. За свою службу в части я так и не встретил ни одной уважаемой компании, представляющей реальную силу, состоящей из нормальных, порядочных, сильных парней, которые бы поддерживали справедливость. Всех их по одиночку «зачмырили» и всю службу не давали поднять головы, быстро сходящиеся шайки гопников. В некоторых других воинских частях, в которых мне удалось побывать за время службы, намечались такие команды нормальных парней и даже создавались, но что с ними было дальше, я не знаю. Конечно, в каждой хулиганской шайке есть свой моральный кодекс, в котором наблюдаются попытки соблюдать справедливость. Но справедливость хулиганы соблюдают лишь в отношениях между собой. А вот отношение к другим у них просто ужасное. Они признают только силу, грубую физическую силу, которая может причинить им вред. И если ты обладаешь такой силой, к тебе будут более-менее нормально относиться, если же не обладаешь - плохи твои дела.
Старший лейтенант Батонов, командир взвода тяжелых механизированных мостов, поручил Маркидяеву и дежурному тягочисту Гляделкину загнать КрАЗ с тяжелым механизированным мостом на место стоянки автомашин. С рулевым механизмом у этого КрАЗа было не все в порядке, и два приятеля въехали в крыло другого КрАЗа. С горем пополам поставив неисправный КрАЗ на стоянку, Маркидяев и Гляделкин взялись за ремонт помятой ими машины. Они нашли на свалке тут же в части старое крыло и заменили им помятое. Когда пришел Батонов, солдаты доложили ему о случившемся и показали Батонову, как они устранили свою поломку. Старший лейтенант остался доволен ремонтом, и все было бы нормально, если бы об этом не прознал сержант Лисицын. Являясь заместителем командира взвода тяжелых механизированных мостов, он за эту поломку потребовал с Маркидяева и Гляделкина по сто тысяч рублей. На каком основании - для меня это и до сих пор остается вопросом. Как будто это его личные машины. Он дослужит до дембеля и забудет об этих машинах навсегда. Но маневр был и дураку понятен - Лисицыну нужен был предлог, чтобы выбить деньги из лохов.