– Должно быть, он испытывал адскую боль, – сказал я.
– А вот это как раз не обязательно, – возразил Найтингейл. – Диссимуло не дает чувствовать боль, и это одна из главных его опасностей. Маг, использующий диссимуло, может вообще не знать, что наносит себе повреждения.
– Но до этого его лицо выглядело нормально только потому, что держалось на магии? – спросил я.
Доктор Валид посмотрел на Найтингейла.
– Да, – подтвердил тот.
– А что происходит с этими чарами, когда человек засыпает?
– Скорее всего, они разрушаются, – ответил инспектор.
– Но при таких жутких повреждениях лицо просто-напросто распадется на части, если чары перестанут действовать, так ведь? Тогда Купертаун должен был поддерживать их все время, пока был в Америке, – сказал я. – Получается, он не спал четыре дня?
– Вряд ли такое возможно.
– А могут чары работать по принципу программного обеспечения? – спросил я.
Найтингейл непонимающе поглядел на меня. Доктор Валид решил его выручить.
– То есть как? – спросил он.
– Можно ли заставить чей-либо разум, находящийся в бессознательном состоянии, удерживать чары? – спросил я. – Чтобы они продолжали действовать, пока человек спит.
– Теоретически это возможно, но даже если отбросить этику, я, например, не смог бы. И думаю, никто из магов-людей не смог бы.
Приехали. Магов-людей, значит. Найтингейл и доктор Валид молча смотрели на меня, и я понял: они давно свыклись с таким положением вещей и ждут от меня того же.
– Помните, я спрашивал про призраков, вампиров и оборотней, а вы сказали, что я еще толком никого не перечислил? Скажите, это была не шутка?
– Боюсь, что нет, – покачал головой Найтингейл. – Мне жаль.
– Вот ведь дрянь, – вздохнул я.
Доктор Валид улыбнулся.
– Ну прямо мои слова тридцать лет назад, – сообщил он.
– Значит, то, что погубило несчастного мистера Купертауна, возможно, имело нечеловеческую природу?
– Я не могу поручиться, – сказал доктор Валид, – но сделал бы ставку именно на это.
Потом мы с инспектором Найтингейлом поступили как все нормальные копы, когда у них выдается передышка среди дня: отправились на поиски ближайшего паба. Прямо за углом был дорогущий «Маркиз Квинсбери», под дождем, впрочем, довольно унылый. Найтингейл купил мне пива, и мы сели в уголке под плакатом в викторианском стиле, изображавшим боксерский поединок без перчаток.
– А как становятся магами? – поинтересовался я.
– Совсем иначе, нежели поступают на службу в Скотленд-Ярд, – покачал головой инспектор.
– Ну надо же, – сказал я. – А все-таки как?
– Сначала надо стать учеником, – ответил он. – Это означает преданность искусству, наставнику и отечеству.
– Должен ли я называть вас шифу [9]?
Найтингейл улыбнулся.
– Нет, – сказал он, – меня нужно называть мастером.
– Мастером?
– Да, такова традиция.
Я попробовал про себя – хоть тресни, получалось «маса».
– Может, можно инспектором?
– С чего вы решили, что я предлагаю вам должность?
Я глотнул пива, чтобы не отвечать. Найтингейл снова улыбнулся и тоже пригубил из своей кружки.
– Как только вы перейдете этот Рубикон, пути назад уже не будет, – сказал он. – И да, можете звать меня инспектором.
– У меня на глазах человек убил свою жену и ребенка, – сказал я. – Если существует разумное объяснение этому поступку, я хочу его знать. Если есть хоть малейшая вероятность, что он не сознавал, что творит, – я должен выяснить, так ли это. Потому что тогда, возможно, мы сможем предотвратить подобное в будущем.
– Не лучший повод, чтобы выбрать такую работу, – сказал Найтингейл.
– А разве для такой работы можно придумать хороший повод? – спросил я. – Я хочу служить, сэр, потому что просто обязан все об этом знать.
Найтингейл отсалютовал мне кружкой.
– Уже лучше.
– А теперь что будем делать? – спросил я.
– Ничего, – ответил Найтингейл, – сегодня воскресенье. Но завтра с утра мы отправимся на встречу с комиссаром.
– Отлично! – обрадовался я.
– Не торопитесь радоваться, – сказал Найтингейл. – Только он уполномочен принять окончательное решение.
Новый Скотленд-Ярд когда-то был обычным офисным зданием, столичная полиция занимает его с 1960 года. С тех пор в кабинетах старшего руководства несколько раз делали ремонт. Последний раз это было где-то в девяностых. С точки зрения дизайна муниципальных учреждений это самый бездарный период после семидесятых. Наверно, поэтому приемная комиссара представляла собой унылое пустоватое помещение с отделкой ламинированной фанерой. Мебель была представлена цельными пластиковыми стульями. Чтобы добить посетителей «расслабляющей обстановкой», со стен на них взирали портреты шести предыдущих комиссаров. Сэр Роберт Марк (1972–1977) глядел особенно неодобрительно. Сомневался, видимо, что я внесу значительный вклад в общее дело.
9
Шифу – признанный мастер, в китайской традиции уважительное обращение к человеку, достигшему высокого мастерства в каком-либо искусстве.