Клепальщики закивали, проверяя отметки в планшете, и принялись готовить алюминиевые пластины, заклепки и заклепочные пистолеты. Несколько минут Саламех стоял, наблюдая за ними, пока у него не перестали дрожать колени, потом неуверенно спустился вниз по лестнице и сунул пропуск в автомат, отмечавший время окончания работы.
Нури Саламех влез в один из поджидавших автобусов. Он тихо сидел среди рабочих, наблюдая, как они пьют вино из бутылок, а автобус тем временем вез их в Сен-Назер.
Он вышел из автобуса в центре города и отправился пешком по извилистым мощеным улочкам в свою кишащую тараканами квартиру, расположенную над кондитерской. Поздоровавшись по-арабски с женой и четырьмя детьми, Саламех объявил, что ужинать они будут позже, когда он вернется с важной встречи.
По темной узкой лестнице он вытащил свой велосипед из дома, сел и выехал на улицу. Он направился в район порта, где Луара впадает в Бискайский залив. Саламех тяжело дышал, при дыхании изо рта у него вырывался пар. Шины велосипеда следовало бы подкачать, алжирец ощущал стук ободов по неровной брусчатке.
Транспорта становилось все меньше, по мере того как он приближался по темным улочкам к порту, точнее к пустынному району, где находились U-образные бетонные укрытия для подводных лодок, построенные немцами во время Второй мировой войны. Не пробиваемые бомбами укрытия поднимались из черной воды — серые, безобразные, поврежденные взрывами. Высокие подъемные краны, торчавшие над причалами, поблескивали в последних лучах заходящего солнца.
Саламех подъехал к ржавой лестнице, спускавшейся к укрытиям, затолкал велосипед в густые кусты дикого лавра и принялся осторожно спускаться по искореженным ступенькам.
У края воды он перелез через обросшую ракушками стену и подошел к одному из укрытий. В нос ударили запахи дизельного топлива и моря. Саламех увидел поблекшую, облупившуюся надпись на грубом бетоне — обычное «ACHTUNG», потом еще какие-то слова на немецком и цифру 8. Он медленно подошел к ржавой железной двери и шагнул в укрытие.
Очутившись внутри, он услышал тихие удары воды о стены укрытия. В нем было темно, и только через открытую дверь проникал отдаленный свет фонарей. Саламех медленно двинулся по узкому помосту, уложенному вдоль тоннеля. Его слегка трясло от влажного, спертого воздуха, он несколько раз натужно кашлянул.
Внезапно в глаза ему ударил свет фонаря. Саламех прикрыл лицо руками.
— Риш? — прошептал он. — Риш?
Ахмед Риш выключил фонарик и тихо заговорил по-арабски:
— Ты все сделал, Саламех? — Вопрос этот прозвучал скорее как утверждение.
Нури Саламех почувствовал, что кроме них двоих на причале присутствуют и другие люди.
— Да.
— Да, — повторил Риш. — Да. — В его голосе слышалось злобное удовлетворение.
Саламех вспомнил темные глаза алжирца, наблюдавшего за ним весь день, и ему показалось, что во взглядах всех рабочих, даже клепальщиков — алжирца и француза — читалось скрытое соучастие.
— Инспекция завершена? Хвостовое оперение закроют сегодня ночью? — Риш говорил тоном человека, знающего ответы на свои вопросы.
— Да.
— Ты установил радиоприемник в самой высокой точке хвостового оперения, вблизи обшивки?
— Прямо на обшивку, Ахмед.
— Отлично. А антенна?
— Выдвинул.
— А подсоединил радиоприемник? Он будет получать постоянный заряд от бортовых аккумуляторных батарей?
Саламех много раз в уме заранее прорепетировал свои действия.
— Я подсоединил его к хвостовому навигационному фонарю. Соединительный провод невозможно будет обнаружить даже при тщательной проверке, я подобрал его того же самого цвета — зеленый. И радиоприемник никто не заметит, а если даже и заметит, то я прикрепил на него табличку с серийным номером деталей «Аэроспасьяль». На эту уловку не поддался бы только инженер-электрик, а остальные или не заметят его, или подумают, что он и должен там находиться.
Саламеху показалось в темноте, что Риш кивнул.
— Отлично. Отлично. — Некоторое время Риш молчал, но Саламех слышал и ощущал его дыхание. Потом Риш снова заговорил: — Ты тщательно закрепил электродетонатор?
— Конечно.
— А пластик? — Риш употребил обычное французское название пластиковой взрывчатки.
Саламех, словно заученный урок, повторил то, чему его учили:
— Я закрепил его на верхушке топливного бака. Бак в этой точке слегка закруглен, слой пластика получился толщиной примерно в десять сантиметров, детонатор разместил точно в центре заряда. — Саламех облизнул замерзшие губы. Он не симпатизировал всем этим людям и их делу, понимал, что совершил большой грех. С самого начала у него не было никакого желания связываться со всем этим. Но, по мнению Риша, каждый араб являлся партизаном. От Касабланки в Марокко до Багдада в Ираке — все они были партизанами, все были братьями. Их более ста миллионов. Саламех не верил ни одному слову Риша, но его родители и сестры продолжали жить в Алжире, что помогло Ришу заставить его совершить этот гнусный поступок. — Я горжусь тем, что выполнил свою часть работы, — произнес Саламех, чтобы заполнить тишину, хотя и понимал, что пользы от этих слов не будет. Внезапно он осознал, что его судьба была решена в тот самый момент, когда его нашли эти люди.