Мы двинулись в обход, чтобы зайти с подветренной стороны, и подкрасться. Всем велено было молчать. Хокерсмит предупреждал, что испуганные животные могут напасть, и нам придется их убивать, или же все они убегут по своему миграционному маршруту и вернутся сюда не раньше, чем через год.
— Хорошо, Джо, — сказал я. — Твоя очередь.
— Кого ты хочешь? — спросил Хокерсмит.
— Вон того молодого самца, — сказал я, указывая на животное, еще не достаточно взрослое, чтобы уйти из семьи и зажить самостоятельно.
Высотой у плеча около двух метров, с толстыми бивнями самца-мастодонта, которые были вдвое короче бивней взрослого самца из этого стада, с шубой из золотисто-коричневой шерсти, как у того мамонта, которого побеспокоил Деларуэ.
— Где сейчас большой самец? — спросил я.
— Не вижу, — пробормотал Хокерсмит. — А, вот и он. Похоже, он кое-чем озабочен.
Из-за деревьев вышла молодая мастодонтиха и, прямо за ней, большой самец. И, очевидно, он был кое-чем озабочен, потому что его огромный пенис, напоминавший руку крупного человека со сжатым кулаком, был полностью вытянут. Однако, похоже, его возлюбленная прямо сейчас ничего не хотела. Самец, следовавший за ней, издавал скрипучие звуки — наверное, ласково уговаривал по-мастодонтски. Она, не подпуская его к себе, быстро удалилась, затерявшись среди деревьев и сородичей, а самец тащился позади. Вскоре эти двое скрылись из виду, а мы так и не узнали, добился ли самец благосклонности своей пассии.
Нам понадобилось все наше самообладание, чтобы не расхохотаться. На самом деле, молодой Деларуэ все-таки испустил было сдавленный смешок, но Раджа вовремя толкнул его.
— Ладно, поехали! — сказал Хокерсмит.
Он стал подкрадываться в лучшем стиле краснокожих к молодому мастодонту, на которого я указал. Когда их с юношей разделял только большой куст, Хокерсмит взял яблоко из сумки и бросил его. Оно попало в бок мастодонта, жевавшего выкорчеванный им куст, и отскочило. Мастодонт дернул головой и повернулся в ту сторону, посмотреть, что его побеспокоило.
Хокерсмит бросил еще одно яблоко так, что оно приземлилось на землю в паре метров от головы мастодонта, со стороны поддона.
Мастодонт стоял, развернувшись в этом направлении, и принюхиваясь. Он нашел второе яблоко, подошел к нему и съел. Теперь Джо Хокерсмит попал в его поле зрения. Мастодонт подозрительно взглянул на человека, но все же пошел дальше, следуя за яблоками, которые Хокерсмит бросал перед зверем.
Через час мы приблизились к брезентовому поддону. Когда в погоне за яблоками мастодонт зашел на брезент всеми четырьмя ногами, Хокерсмит вставил в свое ружье заряд с транквилизатором и выстрелил. Транквилизаторы теперь работают куда быстрее, чем в прошлом веке, когда появился этот метод иммобилизации животных. Мастодонт взвизгнул, потрясающе широко зевнул и осел на брезент. Я со своего коммуникатора позвонил в лагерь и велел Борегару заводить лебедку.
Остальная часть была рутинной. С помощью лебедки мы затащили спящего мастодонта в камеру. Переход обратно в Настоящее прошел без запинки, если не считать того, что зверь облегчился на пол. Это позволило Коэну продемонстрировать свое мастерство по части ругани.
Слава Альджире, что переходная комната Прохазки находится на первом этаже здания! Иначе я не знаю, как нам пришлось бы спускать двухтонного мастодонта вниз по лестнице со всеми поворотами. Усилиями всех участников сафари, тянувших и ворочавших брезент, спящего зверя подтащили к выходу. Лебедку вытащили из камеры и установили в нашем брусчатом загоне, а потом с ее помощью переместили в загон и мастодонта.
Во время перерыва Норман Блэкэлк позвонил в штаб «Возрождения» и сказал, чтобы присылали грузовик за своим экземпляром. Он также сказал захватить несколько сотен кило салата и капусты, чтобы кормить мастодонта по дороге в Калифорнию.
Грузовику понадобилась неделя, чтобы добраться до нас. За это время мы хорошо познакомились с животным, которого кто-то предложил назвать Ланселотом. Раз в день мы открывали дверь его загона, чтобы закинуть туда стокилограммовый тюк сена и несколько капустных кочанов. Ланселот с удовольствием пожирал капусту, но ему не очень нравилось сено. Тюк валялся часами, прежде чем мастодонт начинал его потрошить. Деларуэ объяснил, что, хотя мастодонт и может есть любую растительную пищу, на самом деле он больше предпочитает ветки, чем траву. Что ему действительно понравилось бы, так это те же сто кило, но не травы, а веток и макушек деревьев или кустов, но у нас не хватило времени его этим обеспечить.