— А я в таких условиях ни за что отвечать не могу! Я с такой тщательностью собирал команду! Годами! Каждый человек проверялся как… на работу в КГБ. Отборные ребята! Отличные спецы. И как я теперь могу объяснить, почему рядовой боец охраны ведет себя как наследный принц? Как я могу требовать неукоснительного соблюдения моих инструкций, если Малашенко их не соблюдает?
— Ты же знаешь, он был контужен… нужно делать скидку.
— Какое мне дело до его контузии? Моя основная задача, чтобы вы не получили контузию или еще что-нибудь похуже. Не нужно брать в команду контуженых!
— Но-но! Ты мне не указывай! И вообще, ты же знаешь, у меня к Грише особое отношение…
— Я знаю. И он знает. И все знают.
— И пусть знают! Человек рядом со мной уже десять лет. И никогда не давал мне повода усомниться в его преданности.
— Знаете, бывший личный охранник бывшего президента тоже не давал тому повода усомниться в своей преданности. До поры до времени…
— Что ты сравниваешь? Григорий больше чем охранник. Он не единожды делал для меня…
— Я знаю, что он для вас сделал. И не только я это знаю, — отчеканил Алексей.
— То есть? — Трахтенберг насторожился.
— Он болтает всякую чушь почти на каждом углу. В наших стенах пока. Но это пока… Потому что он пьет как лошадь и попросту деградирует как личность, — перевел разговор Алексей. — Неужели вы этого не видите? Впрочем, разумеется нет. При вас он тише воды, ниже травы. А вы знаете, что он смертным боем бьет свою жену?
— Да? За что? Страшная слишком? Или изменяет часто?
— Ни то, ни другое. Алина — очень порядочный человек и красивая женщина… Пока. Но еще год-другой, и он сделает из нее урода и инвалида.
— Господи, ну что ты мне на дорогу такие гадости… И вообще, у нас не детский сад. Почему я должен брать в расчет какую-то Алину, которую и не видел ни разу.
— Между прочим, да. Заметьте, за десять лет он ни разу вам ее не показал.
— Действительно… А почему?
— Боится, что вы ее… того… оприходуете.
Трахтенберг рассмеялся:
— Это уж слишком! Даже медвежатники не воруют у соседей. Бред какой-то. Ладно, я его на вшивость проверю…
Он замолчал, затем вскинул на Смирнова пристальный, настороженный взгляд:
— Но ты ведь не про жену его говорить хотел… Что ты там начал… «На каждом углу»… Это ты о чем?
— Я вам лучше видеозапись покажу. А то не поверите.
— Ну давай, — взглянув на часы, бросил Трахтенберг. — Даю тебе десять минут.
— И пяти достаточно.
Алексей всунул кассету в видеомагнитофон, щелкнул пультом.
Четверо мужчин сидели за накрытым столом, пили пиво, перекидывались в карты.
— Ну и кто там? — надел очки Трахтенберг. — Ты, Димка, Семен, ага, и Гриня. Хорошая компания. Чего отмечаете?
— Да ничего. Сидели на базе, вас ждали.
— И пиво глушили.
— Мы-то так, по бутылочке. Это Гриня у нас старается. Ладно, я вас пустой трепотней нагружать не буду, сейчас найдем нужное место…
Он включил перемотку.
— Ага, вот здесь. Смотрите и слушайте. Вот, начиная с моих слов.
Он прибавил звук, с пленки зазвучал его голос:
«— Гриша, хватит пивом грузиться! Ты уже за четвертую принялся да водярой перекладываешь! А у нас еще работа сегодня возможна!
— Да ладно! — отмахнулся пьяный Григорий.
— Я сказал, хватит пиво глушить! Это приказ, понял? Ты сидишь в машине с шефом! Ты его личный охранник! Что ты себе позволяешь?
— Да не пыли ты! Никуда мы сегодня не поедем. Здесь заночуем.
— Приказа «вольно» не было!
— А мне насрать…
— Я тебя за такие слова должен немедленно выгнать на улицу! Без выходного пособия!
— А не выгонишь! Ничего ты мне не сделаешь! Шеф меня не отдаст. Обязан он мне по гроб жизни, понял?
— Неужели? Чем же это?
Чем? Ха! А кто ему это местечко расчистил? Кто пиф-паф сделал? Кто главного конкурента в инвалидное кресло усадил на всю оставшуюся… Да и потом тоже… Всякое было. Ха! Выгонит он меня! Это я вас всех выгоню! Завтра же скажу Траху, что ты дерьмо собачье, он тебя в охрану жены переведет. Будешь его тухлой курице авоськи с рынка таскать!»
— Выключи!! — взревел Трахтенберг. — Дай кассету!
Смирнов молча выполнил указание.
— Эта пленка, она в единственном экземпляре? — Да.
— От какого числа запись, я не посмотрел…
— От двадцать девятого апреля. Помните, вы гостей привозили…
— Неделю назад…Ах, змееныш… Ладно. Еще такого рода записи есть?
— Нет. Но он часто язык распускал. Впрямую не говорил, но на то, что вы его должник, намекал постоянно. Мне ребята докладывали. Вот я и решил записать, чтобы вы поверили.