Григорий с трудом проглотил кусок. Кивнул. Заложили все же, сволочи! По спине неприятно поползла капля.
— Знаешь что, Антоша? Давай-ка выпьем за моего Гриню! За моего верного стража! Охранник— он ведь ближе чем жена. В том смысле, что заботится о хозяине каждую минуту. А жена только тогда, когда муж дома. Что в моем случае бывает нечасто. Так что за тебя, Григорий. Наливай! И себе плесни, что стесняешься? Мы отдыхаем. Ну, давайте за моего верного Григория. Ты ведь, Гриня, верный человек? Преданный?
— Гос-с-поди, Арнольд Теодорович! Я ли не доказал…
— Я помню, помню. А все же, насколько ты мне предан?
— Ну… Вообще…
— Ничего для меня не пожалеешь?
— Вы что, шеф? Какие разговоры?
— Что ни попрошу, все сделаешь?
— Да когда же я отказывался?
— Ты мне вопросом на вопрос не отвечай. Ты давай четко, по-военному. Все, что попрошу, сделаешь? — Трахтенберг взглянул прямо в глаза Григорию.
— Да! — Тот постарался выдержать взгляд.
— Ну, за это и выпьем! Прозит!
После некоторой паузы Арнольд как бы мимоходом осведомился:
— А что-то я, Гришенька, твою жену никогда не видел? Что это ты ее на наши корпоративные мероприятия не берешь?
— Ой, да она это не любит! Ей бы все дома сидеть… Такая домоседка!
— Курица, одним словом. А фотография-то ее у тебя с собой есть?
Григорий поперхнулся, закашлялся.
— Должна быть! Ты у нас мужик сентиментальный. Должен носить в кармане. Носишь? Только не врать!
— Ну… Ношу.
— Дай взглянуть! — приказал Арнольд.
— Я… У меня она, кажется, в другом пиджаке…
— Смотри, сейчас обшмонаю тебя, — усмехнулся Арнольд. — Если найду фото, уволю. Зачем мне охранник, который врет?
Григорий долго шарил сначала в одном кармане пиджака, затем полез в другой.
— Вот. — Он достал бумажник, открыл его. В пластиковый карманчик действительно была вложена фотография.
— Вынимай!
Григорий вытащил фото, протянул Трахтенбергу.
— О, ты посмотри, Антоша, какая у нашего Грини жена красавица!
Антон заглянул через плечо друга.
— Да… Хороша, ничего не скажешь.
— Хороша? Да просто неотразима! Фигура идеальная, ножки точеные, ты только посмотри… И волосы роскошные. Она у тебя натуральная блондинка или крашеная?
— Натуральная, — еле выдавил Гриша, которому весь этот спектакль очень не нравился.
— Обожаю натуральных блондинок! И глаза… Роскошная женщина! Следует немедленно за нее выпить! Наливай, Гриня, выпьем за твою жену. Как ее зовут?
— Алина. Я ее Алкой зову.
— Пьем за Алину, она же Алла.
Мужчины выпили. Официантка Оленька принесла горшочки с солянкой.
— Как раз под горячее, — усмехнулся Трахтенберг, помешивая ложкой густое варево. — Скажи, Гриня, а она у тебя горячая женщина, Алина твоя?
— Н-нормальная. Вернее, она вообще не по этой части, — испуганно добавил Григорий.
— Не по этой? — изумился Арнольд. — Так ты за это ее лупишь смертным боем?
— Я… Ее? Кто вам сказал? Врут они все! — заголосил Григорий. — Я ведь чувствую, что вам на меня наговорили! А вы и верите! Я вам так предан, я для вас на все готов, а вы…
— На все? Что ж, это ты сказал! Вот что, уступи-ка мне свою Алку на пару месяцев.
— Ч-что? — одними губами спросил Григорий.
— Алик, ну зачем ты? — укоризненно произнес Антон.
— А ты, Антоша, не вмешивайся, — не глядя на друга, процедил Трахтенберг. — Там вон свадьба, кажется, начинается. Ты пойди посмотри на невесту. А мы пока побазарим.
Антон встал, отошел к перилам, закурил.
Трахтенберг повторил:
— Так что? Уступаешь? У меня секретарша в декрет уходит. Пусть твоя Алина за нее поработает. Пока я ей замену не найду. Не брать же с улицы… А я ее всему научу, останешься доволен. Работа у нас напряженная, сам знаешь. Так что, если она порой домой ночевать не придет, ты уж ее не ругай, лады?
— Я… Давайте я вам подыщу… У моего кореша жена…
— Ты мне баб не подсовывай, сморчок! Я сам выбирать умею! В город вернемся, чтобы на следующий день она была в моей приемной! Понял?
— Да, — одними губами произнес Григорий.
— А если не приведешь ее, считай себя уволенным — раз, и не только уволенным. Ты меня понял?
Григорий кивнул.
— Вот и молодец. За это и выпьем. О, да у тебя уже графин-то опустел… Мы это поправим. Оленька, нам еще триста водки. Той же, голубушка, той же…
…Антон Владимирович курил уже вторую сигарету. За его спиной Арнольд все изливался желчью на охранника.