— Я знаю, — надменно ответила Маша, не имеющая никакого понятия, как пользоваться торчащим из раковины коротким широким никелированным дулом. Словно пистолет, подумала она.
— Пойдем, покажу спальню.
Он открыл следующую дверь. Широкая двуспальная кровать, накрытая шелковым покрывалом. Окна закрыты наглухо шторами того же шелка. Встроенные шкафы с зеркальными дверцами.
— Ты там в шкафах поройся. Шмоток полно, все — новье. Мы запасы обновляем регулярно. Ну, птичка, отдыхай пока, — хмыкнул Семен и направился к выходу.
— А как же…
— Тебе позвонят, все скажут. И машина за тобой приедет. Тебе думать ни о чем не надо. Все за тебя решат. А ты свои мозги отключай. Чем раньше ты это сделаешь, тем лучше для тебя, — непонятно высказался Семен и отчалил.
Сутки Маша была предоставлена себе. Ей никто не звонил, никто ею не интересовался. Более того, оказалось, что она заперта в этой квартире. Захвачена в плен. Ключей от входной двери не было. Впрочем, она их и не искала. Она плескалась в джакузи, напустив туда душистой пены, она перепробовала на своей коже все кремы, что нашла в шкафчике ванной. Закутавшись в халат, она лениво перебиралась на кухню, открывала холодильник, раздумывая, открыть ли банку консервированных ананасов, или разогреть в микроволновке куриные котлетки? И чем запить? В винах она не разбиралась, взяла одну из бутылок наугад, прочла на этикетке: «Orvietto».
Открыла, попробовала. Понравилось.
После «угла» в доме Александры, после последней предсвадебной ночи, проведенной в детском саду, ей казалось, что она попала в рай. И что еще нужно? Все есть. Люди? А зачем они? В раю были одна женщина и один мужчина. И райский сад. Все так и есть. Нет лишь ее мужчины. Но он скоро придет. Не зря же он посадил ее в эту золотую клетку. Значит, придет, возьмет за руку и поведет в светлое будущее, где ее ждут слава, богатство, успех…
Вечером ей позвонили. Неприветливый женский голос сообщил, что она должна быть готова к десяти утра следующего дня. За ней приедут.
— К чему готова? — не поняла Маша.
— К работе, к чему же еще! — раздраженно ответил голос и отключился.
Маша так разволновалась, что всю ночь не спала. Ворочалась с боку на бок, вставала, пила валерьянку, снова ложилась, опять поднималась, наливала рюмку коньяку…
Бесконечные вопросы, догадки роились в голове. Что ее ждет? Что за работа? Неужели сразу же в настоящем фильме? И какая роль? Нет, если бы роль в фильме, должны были бы сначала дать прочесть сценарий. Значит, просто переговоры? Может быть, с ней будут заключать контракт на работу в его рекламном агентстве? В качестве постоянной модели… Может, она будет лицом какого-нибудь элитного товара? Парфюма или косметической фирмы. Он же говорил, что она невозможно хороша… И естественна… Нет, наверное, все же роль в кино.
Измученная этими мыслями, она забылась коротким сном под утро. И проспала.
В дверь звонили длинными, настойчивыми звонками. Маша вскочила. Часы показывали без пяти десять. Она заметалась по квартире: туалет, зубная щетка, господи, даже душ не успеть принять…
В квартиру кто-то вошел, были слышны два голоса — мужской и женский.
— Ну и где она? Уж не сбежала ли? — это женщина. Голос резкий, неприятный.
— Отсюда, пожалуй, сбежишь, — лениво отвечает мужчина.
— А чего он ее сразу на базу-то не отправил?
— Ну-у. Решил не травмировать преждевременно. И потом, право первой ночи…
Маша вышла из ванной, завернувшись в халат.
— Это еще что? Почему не готова? — набросилась на нее длинная, как каланча, тетка.
— Извините, я… будильник не слышала.
— Господи, ну и вид! Синяки под глазами, растрепана… Ты что, пила всю ночь?
— Нет, — испуганно ответила Маша.
Женщина прошла на кухню, заглянула в бар.
— Ну конечно, совсем не пила! Полбутылки коньяка усадила, а больше ни-ни. Я сколько раз говорила, чтобы не оставляли здесь спиртное!
— Попробуй тут без него в одиночке этой, — вставил мужчина.
— Никто не заставляет! Что стоишь? Одевайся! И быстро! Тебя гримировать час как минимум. А в одиннадцать нам павильон дают!
— А что надевать?
— Что хочешь, какая разница? Тебя там переоденут.
Маша ушла в спальню, судорожно перебирала вешалки в шкафу и никак не могла выбрать что-нибудь подходящее.
— Поторапливайся! Эй, как там тебя?
— Маша, — ответила та, натягивая тесноватые джинсы.
— Ну так торопись! Маша-простокваша… Господи, навезет всякого добра…
— Он у нас натура творческая. Порывистая, — усмехнулся мужчина.
— Ага. А мы его порывы расхлебывай…