— Что ж, Леша, придется убирать.
— Есть! — коротко ответил Смирнов. — Дурное дело не хитрое…
— Да? А ты учитываешь, что он постоянно рядом со мной находится? А если его удалить, он сразу заподозрит что-то неладное. И опять-таки может свечку выдать. В ментовку, например, дурак, с каким-нибудь липовым признанием попрется… Ты меня понимаешь?
— Вы не беспокойтесь, Арнольд Теодорович. Я все просчитаю. Это моя работа.
— Ну хорошо, Леша. Иди. И успокой его пока как-то…
— Да все уже сделано. Лекарства дали успокоительные. Спит он. Пока…
Глава 28
МОСКВА СЛЕЗАМ НЕ ВЕРИТ
Они наконец приехали. Автомобиль замер возле длинного одноэтажного ангара.
— Выходи! — скомандовала женщина.
Маша выбралась из машины, глотая свежий воздух.
— Что ртом хлопаешь, как рыба? Рот-то закрой! Идем!
Над входом в ангар красовалась вывеска: «Киностудия «АРТ-фильм», и чуть ниже: «Съемочный павильон рекламного агентства «АРТ».
«Слава богу, не На расстрел привезли», — старалась не терять чувства юмора Маша. В вестибюле возле вертушки сидели два парня в милицейской форме.
— Это со мной. Новенькая, — небрежно бросила женщина в сторону Маши.
Они двинулись вдоль коридора, так вначале показалось Маше. Потом она поняла, что коридор — это центральная часть помещения. А слева и справа оно разделено на «зоны», или павильончики. Как в мебельных магазинах, подумала Маша.
Каждая зона была декорирована под уголок кухни или спальни, ванной комнаты или спортивной площадки. Были там и небольшой бассейн, и гараж, и офис с компьютерными столами, и кафе с двумя столиками, и «уголок природы» с искусственной зеленой травой и чучелом какого-то животного. Козы, что ли? — не успела разглядеть Маша. В некоторых павильончиках осветители устанавливали свет, в других что-то снимали. Операторы, облокотясь о камеру, переругивались с режиссерами или их помощниками. Стоял общий гвалт, суета, носились реквизиторы то с телефоном, то с вазой для фруктов…
«Вот он, мир кино!» — благоговейно подумала Маша, забыв на секунду о злобной тетке. Но та напомнила о себе:
— Куда поперла, коровища? Иди сюда! — И, ухватив Машу за рукав, втащила ее в небольшой закуток. Он представлял собой спальню. Тахта, застеленная шелковым покрывалом, маленький круглый столик, рядом, на перевернутом почтовом ящике, сидела другая тетка: маленькая, худущая до невозможности, с беломориной в желтых зубах. Маша окрестила ее про себя Воблой.
— Вот, Инесса, привезла тебе последнюю находку великого и ужасного. Желаю успеха, в чем сомневаюсь, впрочем, — окинув Машу еще одним презрительным взглядом, выдала на прощание Каланча.
— Вы опоздали на десять минут, — не отрывая глаз от блокнота, процедила Вобла.
— Это не по моей вине. Это она до десяти дрыхла.
«Вот сволочь! Зачем же закладывать!» — едва не заплакала Маша.
Вобла оторвалась наконец от блокнота, смерила Машу оценивающим взглядом.
— А ты улыбаться умеешь?
— Да, — испуганно улыбнулась Маша.
— Так за пять минут до смерти улыбаются. За что же мне горе такое… Привезут черт-те что… Так, подойди поближе. Что это у тебя глаза блестят? Наркотой балуешься?
— Нет, что вы!
— Плакала, что ли?
— Н-нет, это я так, от волнения.
— А что тебе волноваться? У тебя уже все случилось, — философски заметила Вобла.
«Это в каком смысле?» — подумала Маша, но думать дальше было некогда.
— Таня! Таня!! — рявкнула Вобла в пространство ангара.
Откуда-то возникла полная Таня с длинной белой косой.
— Веди это чучело к гримерам. Пусть сделают из нее «милую кокетку». Если у них получится, — со вздохом добавила она.
— Пойдем, девушка, — лениво произнесла Таня и пошла по коридору, качая крутыми бедрами. Маша поспешила за ней.
— Какие у вас все… неулыбчивые, — попыталась Маша завязать разговор.
— А чего зубы-то скалить? За день так накувыркаешься, не знаешь, на какую полку их положить, — степенно ответила Таня.
Они вошли в гримерную. Почти как парикмахерская, все искала сравнения Маша. Чтобы потом рассказать… Кому, собственно? Рассказывать совершенно некому.
У двух кресел колдовали мастера, одно было свободным.
— Кто «милую кокетку» готовит? — спросила Таня.
Из подсобки вышел плотный мужчина кавказской наружности.
— Я готовлю, моя радость. И сациви хорошо делаю!
— Вот и сделай — потрудись над этой курицей, — как бы пошутила Таня. — Инесса ждет через полчаса.
Машу снова в жар бросило. Да что же это такое? Что они себе позволяют? Корова, курица… нужно будет обязательно пожаловаться Арнольду! Он, наверное, не представляет, что здесь творится!