— Сестра. У него сестра родная есть. Она и ухаживает.
— Понятно. Нужно будет заплатить ей, что ли…
— Сделаем!
— И вот что. Я хочу заменить автомобиль.
— На какую модель? — Смирнов приготовился записывать.
— Не важно. Важно, чтобы машина была бронированная, понял?
— Понял, — невозмутимо сделал пометку Смирнов.
— Что ты понял?
— Что вы хотите застраховать себя от случайностей. Это правильно! Григорий все же малый неадекватный. А береженого Бог бережет.
— Правильно понимаешь. Так что принимай к исполнению. И побыстрей.
— Думаю, решим вопрос в течение недели. Максимум — двух.
— Ладно. А с Григорием решено: из больницы прямо на свежий воздух, за город!
Прошел месяц. Жаркий июнь раскрасил луга акварелью полевых цветов. Яркое полуденное солнце било сквозь жалюзи в комнаты старинного особняка — бывшей дворянской усадьбы, потом военного санатория, после — пустующего обветшалого здания эпохи больших перемен. А ныне, восстановленное, выкрашенное в белый цвет, оснащенное, как гостиница на четыре «звезды», это здание являло собой то самое заведение, куда стекались отбракованные рекламным бизнесом искательницы приключений и успеха.
В холле первого этажа на затянутых в чехлы диванах полулежали три барышни шестнадцати — восемнадцати лет. Они маялись от жары, потягивая из высоких стаканов сок, и лениво болтали.
— Купаться хочется! — вздохнула коротко стриженная брюнетка.
— Ага! Так он и отпустит! — возразила длинноволосая блондинка.
— Можно же на машине… Тачка стоит в гараже. Смотаемся на озеро, на песке поваляемся…
— Да не отпустит он.
— Блин! Нам загар нужен!
— Иди в солярий, — ответила рыжая, вихрастая, похожая на мальчишку девушка.
— Да пошел этот солярий! На улице живое солнце… А в солярии этом жаришься как кура в гриле…
— Нужно на него Машку натравить.
— Машка вчера так перебрала… лежит никакая. Я к ней заходила. Спиртным на всю комнату смердит… Как он ее терпит?
— Кто? Гриня?
— Нет, Арнольд.
— Ха! Так она у нас прима-балерина. Мужики за ней в очередь. Она у нас все по любви делает, а мы за деньги… — Блондинка тряхнула челкой.
— Ладно, тебе-то что? — лениво отозвалась брюнетка. — Нам нагрузки меньше.
— Ага. Особенно в групповухах. Сачкануть можно…
Девушки рассмеялись.
— Ну, Алена, сходи к Машке. Растормоши ее!
Брюнетка поднялась, встала на цыпочки, демонстрируя стройные ноги, и лениво направилась по витой лестнице на второй этаж, где располагались спальни.
Через некоторое время она подошла к перилам, свесилась вниз, сообщила:
— Встает! Просит пива. Танек, кинь пару банок.
Рыженькая полезла в холодильник. Две банки перекочевали в руки Алены.
— Сейчас я ее реанимирую! — пообещала Алена.
Через некоторое время вниз спустилось неопределенного возраста и пола создание в длинной мужской рубашке, с отекшим лицом и спутанными волосами.
— Машка! Ты на кого похожа! Если Альбина тебя такую увидит— хана! Она же на тебя Траху нажалуется!
— А у нас нынче выходной, — лениво ответила Маша, усаживаясь на ступеньку и допивая пиво.
— Слышь, Машка, зря ты так на пиво-то… Ты глянь на рожу-то свою… И вообще, ты на последнем взвешивании килограмм прибавила. Это ведь от пива! Смотри, Альбина его вообще уберет!
— А мне по фигу! Я себе достану, — лениво ответила Маша. — Вы меня зачем с постели подняли, чтобы нотации читать?
— Нет, Машуля, нет! Попроси Гришку, чтобы он нас на пляж отвез! Жара же безумная, так купаться хочется! Ну попроси!
— А что там у нас на улице? — Маша отогнула полоску жалюзи. — И правда, солнце, воздух и того… Ладно, попробую.
Она поднялась, направилась в коридор, шаркая шлепанцами.
— Уговорит! Ставлю пять баксов.
— Не-а, не уговорит, — возразила блондинка. — Он сам вчера нажрался до потери пульса.
— Так они вместе с Машкой и пили.
— Ну и что? Это, как говорится, не повод для знакомства.
— Мочалки, собирайтесь! — шаркая в обратном направлении, лениво произнесла Маша.
— Уговорила?
— Йес. Готов сопровождать. Сбор через полчаса. — Ур-р-а!
Компания подъехала к берегу пустынного лесного озера. Одноногий мужчина на костылях выбрался из «газели». Девушки вынесли из салона инвалидное кресло, усадили в него Григория. За рулем остался скучать водитель.
— Вон туда, под сосну меня поставьте, — как о предмете мебели, сказал о себе Григорий.
Девушки перекатили кресло в тень, тут же скинули платья, юбки, бросились в прогретое солнцем, круглое, как блюдце, озеро.