Александр подозвал понятых.
— Скажите, пожалуйста, кто снят на этой фотографии?
— Как кто? Гриша и Аллочка.
— Кто такая Аллочка?
— Как кто? Жена его.
— Это жена Малашенко? — переспросил Турецкий. — Это точно?
— Ну конечно! Мы же десять лет с ними бок о бок… Эту квартиру Аллочке родители на свадьбу подарили. Они уж умерли, к сожалению.
— Понятно… То есть… Скажите, как они жили? Вы ведь рядышком, через стенку. Дружная была семья?
Супруги переглянулись. Муж едва заметно кивнул, давая «добро». Женщина вздохнула:
— Нет, дружной семьей их назвать нельзя было. Григорий очень обижал Аллочку.
— Как обижал?
— Ну… Он ее бил, сильно бил.
— Часто?
— Да, довольно часто.
— Что же она терпела?
— Боялась его. Он ведь раньше в таких спецслужбах работал… Аллочка говорила, что он ее все равно найдет. И убьет. Правда, так и говорила. Но потом, видно, не выдержала, уехала.
— Куда?
— Я не знаю. Просто я видела, как она уходила из дома. Григорий тогда куда-то уехал на целый день. Я утром гуляла с собакой, видела, что он в машину садится. Он и сказал мне, что вернется следующим утром. Еще попросил меня, чтобы я за Аллочкой приглядывала. Чтобы, дескать, к ней никто ночевать не пришел. Я его пристыдила, конечно. Разве можно было так о ней? Аллочка святая просто. Ведь он до чего довел ее? Она в последний год заикаться начала. Даже разговаривать стеснялась.
«Ах вот оно что… То-то она все молчком, — вспомнил Турецкий безмолвную жену Артеменко, то есть, получается, Малашенко. — Да чья же она жена, черт возьми?»
— А что? С ней случилось что-нибудь? — испугалась женщина.
— Нет-нет. Продолжайте. Вы говорили, что Григорий Малашенко уехал ранним утром. А что было потом? Вы увидели его жену? В какое время?
— Около полудня. Я из магазина шла, а Аллочка мне навстречу. Как раз из подъезда выходила. В брючках, с рюкзачком. Я ее спросила, не за город ли она.
Она ответила, что да, хочет отвлечься, отдохнуть. Ну и правильно, говорю. А она вдруг так обняла меня, прижалась… Как будто прощалась. И ушла. Я стою, вслед ей смотрю… Не слежу, не думайте. Просто как-то сердце у меня защемило… Вижу, машина возле нее остановилась, она села и уехала.
— А что за машина? Номер не запомнили?
— Что вы! Зачем мне? Я и марку назвать не могу. Такая машина… из дорогих. Округлая такая.
— И что же потом?
— Потом вернулся Григорий. Не на следующее утро, а через день примерно. И такое тут устроил! Оказывается, Алла оставила ему записку, что уходит от него и чтобы он ее не искал. Он так на нас кричал! Как будто мы в чем-то виноваты! Я даже боялась, что он мужа ударит. Мы дверь заперли на все замки, хотели уж милицию вызывать. Но он сел в машину и уехал куда-то. Это ж надо довести жену до такого состояния, чтобы она убежала из своего собственного дома с одним рюкзачком за спиной! Ну а потом мы узнали, что с ним такое горе приключилось… Что ж теперь… Жаль его, конечно, но Господь все видит!
— А он здесь больше не появлялся? После того как из больницы вышел?
— Нет, мы его не видели. И в квартире тихо было. У нас здесь слышимость повышенная. У них тихо было.
— А помнишь, Лизонька, дней десять тому назад, поздно вечером… — вставил вдруг супруг.
— Ах да! Я и забыла. Да-да, мы как-то вечером слышали, будто телевизор у них работал. Но может, и показалось, потому что очень недолго, две-три минуты. Потом тишина. Я им позвонила по телефону, думала, Аллочка вернулась. Но никто не ответил.
— И дверь не хлопала, не слышно было?
— Нет. Конечно, мы всю ночь не слушали, но пока не заснули, было тихо.
Турецкий взглянул на столик, на котором соседствовали телевизор и видеомагнитофон.
— Хорошо, спасибо вам, Елизавета…
— Елизавета Дмитриевна, — подсказала женщина.
— Спасибо, Елизавета Дмитриевна! Вы, пожалуйста, все, что мне рассказали, повторите еще раз моему коллеге для протокола, ладно? Это очень важно! Можно к вам в квартиру пройти?
— Конечно! Неужели с Аллочкой что-нибудь?
— Нет-нет, — успокоил женщину Турецкий. — Просто нам нужно знать, где она. Нужно ее найти. Как свидетеля.
— Григорий что-то натворил?
— Вы меня, пожалуйста, не расспрашивайте. Я вам ничего сказать не могу. До свидания. Спасибо за помощь. Шура, сними показания!
Фонарев отправился в соседнюю квартиру. Турецкий подошел к столику. В видеомагнитофон была вставлена кассета.
— Олег, иди-ка сюда! — позвал он Левина, который беседовал на кухне с участковым.