— Сейчас не время для вопросов. Или ты хочешь подождать, когда он очухается? А ну, живо спать! И попробуй только не залезть в его черепушку!
— Понял, — с готовностью бросил Даниил и тут же рухнул в появившуюся прямо из воздуха кровать.
Сон, как назло, не шёл. Не помогла ни наведённая хозяйкой темнота, ни мягчайшая постель. Он ворочался, причмокивал, мял подушку. Где-то поблизости скрипела зубами Вероника. Наконец, она не выдержала:
— Ты думаешь спать?
— Сон не идёт!
— Могу врезать, как и этому.
— Нет, спасибо.
— А раз нет, то засыпай сам. Этот вон уже ворочаться начинает. Сейчас я ему ещё раз вломлю. Потом буду бить, пока ты не заснёшь. Угадай, сколько ударов он выдержит?
Даниил не видел девушку, но отчётливо услышал, что на последней фразе она улыбнулась. От этого он сам растянулся в улыбке и тут же провалился в сон…
Он оказался в доме старинной постройки, явно середины двадцатого века. Узкие окна с тяжёлыми деревянными рамами, малюсенькие клетушки-комнаты, низкие потолки. Стены оклеены выцветшими бумажными обоями, кондовая мебель гнетущего тёмно-коричневого цвета… Даниила аж передёрнуло, и он тут же вспомнил, что здесь он вовсе не для созерцания ушедшего в далёкое прошлое антуража соцреализма. Оглядев квартиру ещё раз, он быстро обнаружил роющегося в шифоньере пацанёнка. Тот, с трудом выдвигая скрипучие ящики, пытался что-то найти в недрах одёжных залежей. Наконец, отыскав требуемое, вихрастый мальчуган подбежал к трюмо и начал бесплодные попытки завязать себе отцовский галстук.
— Спасибо! — раздался сзади мелодичный голосок.
Дании вздрогнул и обернулся. Инга стояла рядом и смотрела на пыхтящего у зеркала пацана.
— Ты подключился к его сознанию. Теперь у нас есть постоянный доступ к нему. Спасибо, Даниил!
— Пожалуйста! Вот только зачем он вам?
— Теперь спешить некуда. Я могу рассказать тебе всю историю.
— Охотно послушаю.
Они расположились на неудобном пружинном диване. Девушка некоторое время наблюдала за вознёй ничего не подозревающего мальчишки, а потом повернулась к Даниилу.
— Ты хотел узнать о катастрофе. Как ты понимаешь, о произошедшем нам сообщил Астахов. Наши сразу же ринулись в верхние слои и попытались понять, что у вас стряслось. Увы, исправлять что-либо было уже поздно.
— Но что случилось?
— Человечество, в какой-то степени, погубила случайность. При археологических изысканиях была обнаружена хорошо сохранившаяся лаборатория.
— Лаборатория? Чья?
— Она принадлежала предыдущей цивилизации наземных обитателей. Мы пытались общаться с ними, но они были гораздо менее склонны к контакту с иным разумом, чем вы.
— И куда они делись?
— Уничтожили себя атомным оружием.
— Ничего себе! Так, а что же было в лаборатории?
— Запаянные со всей предосторожностью тела Гекатонхейров.
— Кого? — Даниил не поверил своим ушам, — Это же мифические создания!
— Мифическими их сделали ваши предания. В реальности это были обыкновенные люди, подвергшиеся случайному заражению вирусом клонирования. Да, да, этой технологии десятки тысяч лет. Так вот, когда один человек стал вдруг существовать в пятидесяти экземплярах, то изустные легенды просто приписали ему пятьдесят голов и сто рук.
— Ничего себе!
— Именно! Пытливые умы двадцать первого века изучили этот вирус и даже смогли его модифицировать. Мир моментально захлестнула мода на копирование: сначала тел, потом ощущений и воспоминаний. Люди делились ими через пси-сеть, дарили, хвастались и даже продавали с аукциона. И делали это всё чаще и чаще. Но неожиданно вирус вышел из под контроля. В результате человек не мог понять кто он. Это было началом конца. Но по-настоящему фатальным стало то, что экспансия фобий, страхов и прочих негативных мыслей на порядки опережало распространение позитивной информации. Масла в огонь подлила и природа человека, которая всегда заставляла хомо сапиенсов бороться за место под солнцем, подавляя своих соплеменников. Так копирование стало принудительным…
— Дела… — протянул Даниил, — Что же было потом?
— После сигнала бедствия Астахова мы бросились к вам. Увы, но вся компьютерная техника практически полностью была выведена из строя. Людям общества, где можно делиться всем ментально, она просто оказалась не нужна.
— Ты что-то не то говоришь! Как люди выживают без техники? Чем они хотя бы питаются?
— Аппараты копирования могут бесконечно воспроизводить что угодно. Продукты питания в том числе.
— Погоди! Но…
— Даниил, пожалуйста не перебивай! Мы нашли полностью функционирующий вычислительный комплекс, принадлежащий вашему криоцентру. Увы, но почти все пациенты были под контролем директора, который, без зазрения совести, штамповал из них своих клонов. Мы опасались прямого вмешательства, так как была велика вероятность, что ненормальный глава просто уничтожит не только подозрительных, а и всех прочих замороженных. Нам нужен был агент.
— Им стал Рогов?
— Да. Мы возлагаем на него огромные надежды. Если кто-то и способен спасти от вымирания вашу цивилизацию, так это только он. Ну, а мы помогаем ему во всём.
— Так Рогов жив?! — вскричал Даниил.
— Жив. После выхода из криокамеры он смог избежать процедуры клонирования и теперь скрывается в реальном мире.
— Подожди! — снова перебил Даниил, — Но где погибающее общество? Где кишащие клонами улицы? Я кроме Стаса ни одного не знаю!
Инга неожиданно запнулась. Она нервно сцепила руки и, совсем по-человечески волнуясь, заявила:
— Даниил, дело в том… что нет никаких улиц.
— Э… — только и смог выдавить ошарашенный парень.
— Рогов подсказал, где находится твой бокс. Поэтому мы вышли на тебя, раньше директора. Я лично занималась усилением твоего блока восприятия. Это позволило тебе обрести способность проникать в чужие сны. Когда ты очнулся, директор погрузил тебя в нарисованный мир. Недаром в твоём мире всегда отличная погода…
Даниил сидел как громом поражённый. Он в ужасе смотрел в налитые слезами бирюзовые глаза и не мог вымолвить ни слова. Вновь обретённая после аварии жизнь оказалась чудовищной обманкой. Всё, что его окружало, в реальности не существовало. Ни родителей, ни друзей, ни работы… Ничего! Тут же безжалостно навалилось чувство абсолютной тщетности бытия, и Даниил бессильно сполз на пол.
— Даниил! — Инга попыталась вложить в голос максимум убедительности, — Пойми, ты должен радоваться тому, что жил в благостном и красивом мире. Одно то, что директор смог нарисовать такой домен, говорит, что в его душе ещё сохранились крупицы истинных понятий красоты. А значит, не всё потеряно!
— Он его не рисовал, — вяло буркнул Даниил, — Скорее всего, он взял чью-то заготовку.
— Пусть так! Но был бы ты счастливее, оказавшись в том страшном мире?
Молодой человек долго молчал, уставившись в пожелтевший потолок. Ничего не говорила и девушка. Лишь юный образ директора, не замечая посторонних, сновал по квартире.
— Что было дальше? — голос был хриплый и холодный, но Инга этим словам несказанно обрадовалась.
— Потом мы начали подстраивать смерти пациентов. Но, как ты понимаешь, так это виделось директору. На самом деле мы перемещали их в иное измерение. Мы сразу поняли, что всех не спасти. А потому сосредоточились на детях. Они наиболее ценны.
— Чем?
— Видишь ли… Я не хотела говорить тебе раньше времени, но мы общаемся с цивилизациями множества вселенных. К сожалению, мы не столь могущественны, как может показаться. Просто другие нашли нас готовыми к диалогу и сами установили связь. Так вот, братья по разуму очень и очень разные. Одни владеют способностью к непрерывному творению новых измерений и пространств, другие с трудом выбираются со своей планеты. У всех свой путь. Хотя ничто не запрещает цивилизации сделать новый выбор.
— Не думаю, что это легко.