— Нечего нам делать в стольном граде, покуда царь Борис лиходея этого привечает! Да и негоже это место бросать. Или пущай всем волю дают, или мы с тятей и шагу из Перловки не сделаем!
И обернулась к хозяйке, рыжая коса по спине мотнулась:
— Бабушка Ярогнева, а ты что скажешь?
Та усмехнулась едва заметно, внимательно посмотрела на Василия и спросила:
— А с чего ты, добрый молодец, решил, что тебя за этакое наградят?
— А как же? — даже растерялся он. — Почему нет-то?
— Всякое бывает, — уклончиво ответила старуха. — Охота порядок наводить — наводи, нешто я тебе указ. А только помощи моей не жди, и гостей мне сюда водить не надобно. Ну, я гляжу, тебе уж полегчало, так и займись делом каким, а у меня свои имеются.
Поднявшись из-за стола, она собрала пустые кружки, ополоснула их над ведром и вернула на полку. И всё стояла к гостям спиной, будто намекая, что разговор окончен.
Василий немного огорчился. Ладно, особой помощи от бабки всё равно не дождёшься, и чем смотреть из её окон, можно построить обзорную площадку, ещё и лучше выйдет. Но что, если не она одна скажет, мол, делайте, что хотите, а меня не трогайте? Он ведь сам это дело не осилит! Он вообще по рекламе, а не по восстановлению сельского хозяйства.
— Ладно, — сказал он. — Спасибо за чай, или что это было. Пойду, и правда, делом займусь, что время терять. Идём, Волк!
Пёс поднялся, отряхнулся и вильнул хвостом, показывая, что готов идти.
Луг после тёмного прохладного дома казался нестерпимо солнечным. Василий смотрел из-под руки, щурясь, и представлял, как это всё может выглядеть, если вон там поставить забор, а озеро расчистить, и нарисовать указатели, и родничок облагородить…
— Давно вы тут живёте? — поинтересовался он.
— Да уж две зимы, — ответила Марьяша.
Она шла рядом, и от солнца казалось, что её рыжие волосы занялись белым пламенем. И Мудрик брёл чуть позади, прихрамывая, такой тихий, как будто его и не было совсем.
— И сами всё тут строили?
— Токмо ограду на холме возвели, а избы-то и прежде стояли. Место здешнее лихое: то хвори людей возьмут, то коровёнки в лес забредут, да и не выйдут, а то поля родить перестанут. Вот люди и ушли кто куда, опустела деревня. Самое место для нечисти и нелюдей всяких.
— А колдун, получается, не нечисть? А вон там что было?
— Он же человечьей крови, а не лесной! А там поля были, токмо давно уж никто не пашет и не сеет.
— Значит, можно засеять, — задумчиво пробормотал Василий.
Волк, радуясь простору, унёсся далеко вперёд, а теперь вернулся, шумно промчался мимо и устремился туда, где паслись коровы. Зазвенел его лай. Василий обернулся, окликнул, но где там! Пёс заливался, обходя стадо — впрочем, держался в стороне. Пастух его шугнул.
Коровы флегматично щипали траву. В этих местах они наверняка видали тварей и страшнее, что им пёс-недомерок. Но пока Василий смотрел на стадо и лес, он заметил другое.
Из окна старухиного дома вылетела ворона. Держась низко, она свернула к опушке, у первых елей набрала высоту и скоро исчезла из глаз.
А он только что там был и никакой вороны не видел и не слышал. Может, потом прилетела?..
— Богдан! — гневно крикнула Марьяша, приложив ладони ко рту. — Хлыстом-то не смей!
И добавила тише, сердито:
— У, нелюдь! Схожу к нему, что ли…
Пастух, отчаявшись прогнать Волка, щёлкал по земле хлыстом, и пёс отпрыгивал, рыча, и пытался ухватить конец зубами.
— Так я-то чего? — жалобно откликнулся пастух. — Заберите зверя вашего!
— Волк! — рявкнул Василий. — Ко мне!
Пёс нехотя послушал. Отошёл, ещё ворча и косясь на хлыст, потом пошёл к хозяину, всё ускоряя шаг. Доскакал уже весёлый, блестя глазами, как будто ничего плохого и не делал.
— Бессовестный! — погрозил Василий пальцем. — Чего коров пугаешь? Рядом!
Волк прижал уши, но так, больше для вида — знал, что на него никогда не сердятся всерьёз, — и потрусил у ноги.
Им нужно было направо, к деревне, но Марьяша отчего-то пошла прямо, к озеру. Может, за рыбой? Вон и сеть ещё на плече висела.
Будто почуяв невысказанный вопрос, она обернулась.
— Ты, Вася, думаешь, это всё сон, — сказала она, поблёскивая глазами, — токмо мы тебе покажем, что всё взаправду. Во сне-то можно видеть лишь то, о чём знаешь хоть чуть, а чего не знаешь, то и не покажется. Ведомо тебе, кто такие лозники?
Василий пожал плечами.
— Насекомые какие-нибудь? — попробовал он угадать.
— Какие они из себя, по-твоему? — продолжила наседать Марьяша.
— Да откуда мне знать? Ну, пусть шесть лап. Крылья. Летают роем. Или, может, без крыльев и по воде бегают.