— Ну, это, в огне подержать, может, — смущённо начал Добряк и докончил уже сердито: — Вот и займись, а людям в руки эту пакость неча совать!
Василий хотел сказать что-то язвительное. А ещё думал спросить, какие нужны инструменты, чтобы передать кузнецу заказ, но тут ему пришло на ум, что Добряк, чего доброго, нагрузит работой, стоит только задержаться. И лучше воспользоваться предлогом, чтобы уйти.
— Ага, подержу, — кивнул он, принимая задумчивый и слегка рассеянный вид, как у человека, который по горло в делах, и зашагал дальше.
Тихомир, который утром куда-то отлучался, теперь тоже что-то копал позади дома деревянной лопатой.
— Вы тут все сокровище, что ли, ищете? — поинтересовался Василий, подойдя. — В каждом дворе копаете.
— Так ямы для сора, — пояснил староста. — Вот ты…
Василий ощутил, что пахнет нежелательными делами, и поспешно сказал:
— А кто у вас с деревом работает? Ну, лопату кто сделал? Мне ручка для серпа нужна, ну и так, по мелочи. Лестница, например.
— Так ты нашу возьми, — посоветовал Тихомир. — Вон она, туточки стоит. Идём, покажу.
Видно, Марьяша ещё не делилась с ним новостями.
— Не-не, мне не срочно, — замотал головой Василий. — А вот ручку приделать — срочно.
— А, изломал? Добряк те голову открутит…
Объяснив старосте, что это новый серп, и получив и от него совет насчёт огня, Василий узнал, где живёт плотник. Ещё он спросил насчёт бересты, и Тихомир пообещал её раздобыть, когда в следующий раз пойдёт в лес, а пока посоветовал заглянуть к Молчану. Сказал, у домового есть и береста, и писало.
Василий заглянул в окно — просто так, на всякий случай, — понял, что обед ещё не готов, и пошёл к Молчану. По пути думал над тем, как расчистить озеро. Если, к примеру, дать водяницам грабли, они расчистят дно? Руки-то у них есть…
Дойдя до знакомого дома, Василий услышал чьё-то страшное пыхтение, и, раздвинув густые заросли у торца, обнаружил Хохлика, висящего на лопате. Как-то он её воткнул в землю, а на то, чтобы копать, сил не хватало.
— Вася! Вася! — обрадовался Хохлик, затанцевал копытцами и опять повис на ручке. — Подсоби, а?
Василий подумал, не поздно ли отпустить стебли бурьяна и сделать вид, что никого не заметил. Понял, что поздно, тяжело вздохнул и взялся за лопату. Эта тоже была деревянной.
— На вот, — протянул он серп. — Хоть траву выкоси. А вообще я по делу шёл, мне береста нужна, или на чём вы тут пишете.
— У дядьки имеется… — сказал Хохлик без особой радости, даже кошачьи усы поникли, но тут же опять оживился. — Ты опосля сам у него спроси!
Василий ощутил, что здесь какой-то подвох, но что было делать?
Он выкопал яму, пока Хохлик командовал (шире, глубже, и стенки ровнее, чтобы потом досками выложить). Коротышка под конец совсем обнаглел, взялся критиковать и то, как Василий держит лопату, и скорость работы, и качество. У Василия зачесались руки взять да пришибить его этой лопатой.
— Ты траву-то коси, блин, — недобро сказал он, и Хохлик почувствовал, что перегнул палку. Заработал серпом, и это у него выходило на удивление ловко. Василий даже присмотрелся, запомнил движение: значит, нужно вести рукой по кругу, а не просто давить на стебли лезвием.
Он решил, что в следующий раз, может быть, попробует сам. Интересно, это и правда так легко, как кажется? Или этот серп лучше наточен, чем прошлый…
Яму он вырыл, даже самому понравилась. Такая, что можно трёх коротышек уложить и закопать. Думая об этом, Василий посмотрел на Хохлика и улыбнулся, и тот что-то почуял, отступил на пару шагов и нервно почесал бок.
Прислонив лопату к стене, Василий пошёл в дом.
Молчан опять долго не хотел показываться. Вздыхал в ларе, переворачивался с боку на бок, невнятно бормотал о том, что «оне ходють и ходють, покоя нетути».
— Мне срочно нужна береста, — сказал Василий. — И хотя бы карандаш.
— Чаво? — спросил домовой, приподняв крышку и блеснув глазами из ларя. — На что те береста надобна?
— Чертежи сделать.
— Чёрт-те что сделать? Тогда не дам!
И Молчан хлопнул крышкой.
— Для кузнеца, рисунок, грабли, — ещё раз попробовал объяснить Василий. — Земля, рисовать, плохо. Кузнец не понять.
— А-а, вона чё, — протянул домовой, выглядывая опять и почёсывая в затылке. — Можа, и отыщется…
Он вылез из ларя совсем и перегнулся в поисках чего-то на дне, зашуршал.
— Вона, — сказал он затем, вынимая прямоугольник тонкой коры, испещрённый закорючками. — Внимай.
И начал читать нараспев, задравши нос и прикрыв глаза — видно, знал наизусть: