Ещё он подумал: хорошо, что это случилось не дома. А то страшно представить, когда бы о нём хоть кто-то вспомнил. С родителями только по праздникам созванивается, у друзей работа, своя жизнь, встречи всё реже. Волк бы с голоду издох. А так, может, пёс кого-то приведёт на помощь. Если ему хватит ума. Василию хотелось бы верить, что хватит.
Он вздохнул в третий раз и сказал терпеливо ожидающей Марьяше:
— Идём уж, красна девица.
Глава 2. Василий идёт в баню
В Южном, когда Василий вышел на прогулку, стояла осень. Ещё тёплые, сухие дни, пропахшие жёлтыми листьями, и прохладные ночи. Убирай, не убирай, под ноги скакали каштаны, и глянцевитые жёлуди хрустели под подошвами.
В этом месте, где он теперь оказался, наступила уже весна, а может, даже и лето, только не жаркое. Трава на лугу, по которому они с Марьяшей шли, росла смешными пучками, прилизанными в стороны, и скользила под ногами. На луну то и дело наползали облака, но всё равно впереди, на холме, ясно проступали очертания невысоких домов на фоне более светлого неба. Там не горело ни одного огня.
Волк то убегал вперёд и к чему-то принюхивался, то возвращался и посматривал на хозяина, будто спрашивал: «Не пора ли уже отдохнуть?»
— А сковорода-то тебе в лесу зачем? — спросил Василий, чтобы поддержать вежливую беседу.
— Сковорода? Так я Гришке несла яишенку, — пояснила Марьяша. — Забыла её с утра на крыше оставить, он и осердился. Я-то сперва думала, ничего, обойдётся, а как коров с выпаса гнали, так одной и недосчитались, а у опушки, говорят, Гришку видели. Я и пошла.
— А, яишенку, — кивнул Василий. — Как это мне сразу в голову не пришло.
— Ты про него никому не говори, — попросила Марьяша, прижавшись грудью к его руке и глядя снизу вверх своими зелёными глазами. — Не скажешь? Он добрый. Я так думаю, он и корову не крал — забрела, должно быть, на кладбище за сочной травой, а там её и… Но с тех же не спросишь, потому чуть что, так и Гришка виноват! Ты уж молчи, что он с тобою играл, и так на него уже вилы точат.
— А что у вас на кладбище? — спросил Василий.
— Сразу видно, ненашенский! Ясно что: костомахи бродят, да с зимы воет там кто-то. А может, и ещё кто поселился, токмо мы туда без надобности не ходим.
— Понятно, понятно. А глаза у тебя почему светятся?
Марьяша даже остановилась, так и уставилась на него удивлённо.
— Да ты откуда? — настороженно спросила она. — Такого не знать!
— Да ладно, не такой я и тёмный. Линзы?
— Какие такие лимзы? Русалья кровь!
— Окей, — сказал Василий, которому, в общем, было без разницы.
Он перевёл взгляд на дорогу и, поскольку Марьяша всё ещё смотрела на него, первым заметил тёмную фигуру с длинными, до земли руками, тонкими ногами и горящими, как фонари, круглыми глазами.
— У вас тут у всех русалья кровь? — спросил он, указывая рукой.
Марьяша вцепилась в него и пробормотала:
— Ох, лишенько, ырка! Забыла я про него, думала, обратно-то с Гришкой пойдём…
Волк, отставший, теперь нагнал их и зарычал. Опустив голову к земле, он со злобным ворчанием начал подбираться к тому, кто стоял на пути. Тот, сгорбленный, безволосый, вскинул когтистую руку неуклюжим движением.
Облака разошлись, и луна осветила серое лицо с короткими тонкими губами и провалившимся носом. Ырка был мертвецом — раздутый живот, впалая грудь, обтянутые тонкой сморщенной кожей кости рук и ног и жёлтый оскал.
Он резко склонил голову к плечу — кажется, даже позвонки хрустнули — и опять застыл.
— Это чего, зомби? — спросил Василий.
Зомби — это уже понятнее. Может, прилетит и космический корабль… А может, у него и суперспособности имеются?
— Хья! — воскликнул Василий, выбрасывая руку вперёд. Он сделал ещё несколько движений, но паутина так и не полетела. Тогда он сжал кулаки.
— Вшух!
Но и когти не появились. Усилием воли он попробовал вызвать лазеры из глаз, но не вышло и это.
Марьяша тяжело дышала у него за плечом. Она боялась, а у него, как назло, ни палки, ничего. Только Волк, но справится ли Волк с…
— Ах ты ж нечисть поганая! — завопила Марьяша, бросаясь вперёд, и огрела ырку по голове сковородой, аж звон пошёл. Ырка пошатнулся, отступил на шаг и издал то ли рёв, то ли стон.
— Бежим, чего стоишь! — крикнула Марьяша и первой, не дожидаясь, припустила по тропе. Василий, не раздумывая, побежал за ней.
— Волк! — крикнул он на бегу. — Ко мне!
Марьяша, даром что в платье до земли, неслась так, будто бежала стометровку. Её сковорода со свистом рассекала воздух. Волк догнал хозяина и перегнал, и Василий оказался в хвосте.