В тоже время западное озеро еще сильнее окутывалось туманом, оно тонуло под тысячами мёртвых птиц, упавших с неба в воду. Деревья иссыхали за доли секунд и разносились ветром вокруг, земля трескалась, превращаясь в песок, а затем становилась невесомой пылью. За озером и гаражным комплексом уже ничего не существовало, мир вокруг рассыпался мозаикой, разбивался на осколки, а те рассыпались ещё на более мелкие частицы, постепенно исчезая. Туман пожирал все, до чего дотягивался, а когда ничего не осталось, сожрал и себя.
Глава 3. Обидно в слепую
Магистрат города Гритгрота. Поздней ночью, почти утром, в просторном, слабо освещенном зале, за невероятно большим, круглым столом, сидели два человека. Первый был полностью укутан в плотное кожаное одеяние, с множеством железных набоек. Одежда уходила к ногам и голове, составляя один цельный доспех с встроенными очками на глаза. На ботинках были толстые, подкованные, прозрачные, очень высокие каблуки, похожие на стеклянные, а подошва была сильно оплавлена. У второго, того что сидел за креслом, которое выглядело чуть больше остальных, была короткая бородка, средней длинны волосы, большой, но аккуратный нос, поперёк губ к носу шел тонкий шрам, из — за него нижняя губа была вывернута и приподнята. Вокруг глаз собрались узкие полоски морщин, добавляя мудрости. Темноте зала они отдавали синий цвет с едва заметными вспышками зеленого, будто лампочки внутри. На груди висел амулет, представляя собой пирамиду с множеством дверей. На вид ему было за шестьдесят. В присущей моменту тишине один из них тяжело вздохнул и устало облокотился на спинку кресла.
— Что случилось, Хавьер? Что опять?
— Магистр Ллорик, прошу прощения, что разбудил вас в столь позднее время, но дело действительно не требует отлагательств, счет на часы.
— Не устраивай сцен, тут никого нет, меньше субординации и больше дела, раз все так плохо, как обычно, впрочем.
— Да, конечно магистр. Если кратко, то в пятьдесят шестом кристалле в первом блоке душ, сбои многократно участились всего лишь за сутки. Энергия скачет не определённо, находясь то на грани разрыва, то почти иссякая до критических отметок внутри кристалла. Это вызывает волнения всех иллюзий, созданных для душ. Если раньше помехи были пару раз в месяц. То сейчас периодичность составляет около двух часов. Наши инженеры, изучив структуру камня, выявили множество неподлежащих ремонту трещин. Это значит, что все иллюзии, которые создает этот кристалл, вскоре уничтожат сами себя.
— Я знаю что это значит! Черт! Сколько в пятьдесят шестом душ?
— Около десяти миллионов, магистр.
— Яйца клорка, какого черта? Ведь в каждом из них должно быть максимум по пятьсот тысяч. Что это значит, Хавьер?
— За прошедшие сутки в тридцати семи кристаллах произошли сбои и в следствии часть была уничтожена, я добирался до вас еще восемь часов. Что происходит — никто понять не может. Хотя, тут и гадать нечего, все эти катаклизмы будут нам ответом. Вероятно, родились какие-то новые необузданные явления, повлиявшие на кристаллы на расстоянии или вошедшие с ним в резонанс. Так вот, вы же сами знаете, что пятьдесят шестой вышел самым удачным образцом. В него мы успели перенести души из девятнадцати камней, семнадцать мы спасти не смогли. Произошло все слишком быстро, мы просто не успевали магистр.
— Сколько мы потеряли?
— Около десяти миллионов. Еще десять, возможно уже приняли свою участь, пока я шёл к вам…
— Это называется не пятьдесят шестой сбоит, это называется катастрофа!!! Мы отдаем этой земле слишком много! Слишком много этих детей, разве мы можем себе это позволить…
— Магистр Ллорик, вероятно, мы слишком много брали у Алуна и ничего не давали взамен, теперь же земля сама собирает дань.
— Всё возможно.
Магистр погрузился в свои мысли. Хавьер в это время думал о том, что этому человеку в пижаме известно гораздо больше, чем тот говорит.
Неожиданно для беседующих, двери зала распахнулись, в открывшийся проём начал лить свет с широкого коридора, обозначая по центру медленно движущуюся массу в направлении магистра и пастора. Почти не похожая на человека, она медленно плелась, тяжело хрипя, оставляя за собой полупрозрачную кровавую лужу. У него не было ушей и волос, кожа на голове свисала лоскутами, с проглядывающими белыми участками оголенного черепа. Ноги были сильно обожжены, руки искусаны и сильно кровоточили, выплескивая из ран бело-серую жидкость. В одной из рук, масса несла бумагу, погруженную в защитный, стеклянный, оплавленный колчан, прилипший к кисти. На шее висел амулет, подобный тому, что был у Ллорика, только гораздо скромнее.
— Маг…стр… — прошипел человек.
Хавьер, успевший достать два коротких, гнутых клинка и стоявший в боевой стойке посмотрел на магистра, который все так же сидел на кресле, задумчиво оглядывая живого трупа. Наконец, масса упала, вытянув руку вперед и собрав об узорчатую плитку пола кожу лица. Хрипло издала звук, что-то зашептала и выдохнув в последний раз, испустила дух.
— Хавьер, принеси мне колбинку. Я так понимаю, всё намного хуже, чем было пять минут назад.
Сложив оружие обратно, дознаватель уверенно подошел к трупу.
— Ну и вонь… Как он дошел до этого места и кто это?
Из открытых ранок по всему телу начали вытекать маленькие слизни, видимо завершив свою дурную работу. Хавьер нагнулся, кратко осмотрел руку и оторвал от неё свиток, вместе с прилипшей кожей.
— Вот.
Магистр оглядел свиток, сломал спрятанную печать на дне колчана, тот в свою очередь сразу треснул пополам, позволяя достать содержимое. Вытащив из кармана небольшие круглые очки, Ллорик погрузился в чтение:
«Доклад предназначен магистру Ллорику или первому дознавателю. Написан от имени Клирита — главного инженера первой сотни. Печать прилагается.
Пятьдесят шестой кристалл не выдержал давления со стороны этих чертовых бурь… Это что-то новое и неизвестное. Никто не уцелел кроме меня и моего племянника, которого я отправлю к вам с докладом. Сам же попытаюсь спасти хоть пару. Вряд ли это получится, но повернув поведение иллюзии против души внутри кристалла, я планирую, чтобы его мир распался и он выпал в реальность. Это не так просто сделать и выдержит ли его разум, я не знаю. Дальше он отправится туда где хранится и растёт его тело — в башню этажей, будьте рядом. Если все получится, он не потеряет разум и выживет, хотя бы один уцелеет. Надеюсь, я не подвергаю его еще более мучительной смерти. Теперь же основное: необходимо начать массово возвращать души к истокам, несмотря на катаклизмы и бедствия Алуна. Если мой племянник чудом доберется до вас, то знайте, первой сотни больше не существует, все кристаллы уничтожены, а так же происходит воздействие на…»
Ллорик читал свиток, его морщины становились более глубокими, глаза полыхали оттенками синего и зеленого, а ночная тьма еще больше сгущалась в помещении, еще немного и её можно было бы потрогать рукой.
*****
Самым сложным было оторвать трубки от тела, состоящие из какой-то органики. Они были повсюду: руки, ноги, голова, рот, задница, черт возьми даже к гениталиям присосались несколько маленьких!
Из желудка выходила густая, липкая жижа в огромных количествах, не позволявшая мне дышать, я давился ей, кашлял, снова блевал и пытался наполнить легкие кислородом. Раны от оторванных трубок саднили и чесались, часами меня морозило, колотило и тошнило. Я пытался встать и снова падал, потом просто лежал, свернувшись калачиком. В абсолютной темноте, без единой мысли.
Сознание возвращалось медленно, по маленьким кусочкам, как пазл, состоящий из миллиарда крохотных частиц, которые в совокупности представляют один белый квадрат. Когда несколько собрались в один, у меня наконец получилось подумать.
Сколько я тут уже пролежал? Наверное, очень долго… Мозги, казалось, сейчас представляют собой жидкий кисель, не способные правильно функционировать. Время, оно главный враг человека. От него никуда не убежать, не скрыться, будучи даже бессмертным, невозможно передохнуть от его течения. Сейчас я чувствую это. Сначала оно незаметно идёт за твоей спиной, почти неслышно, изредка протягивая руку помощи, как старый друг, который неожиданно приходит на выручку. Но в и тоге, в самый неподходящий момент, неожиданно вцепляется в шею своими когтями, похожими на стрелки от часов, и молча уходит, оставляя тебя за широкой, бесконечной спиной.