- А вы думаете, я такая идиотка, что могу простить мужику трусость? – почти огрызнулась Лана.
- Нет, трусость прощать нельзя, - ответила Кира вместо Кукушки. – Потому что нафига такая любовь? Правда, Акулин?
- Правда, - улыбнулась та. Ее накрыло волной острой радости. Как все просто! Нет смысла любить труса. Просто потому, что ценность такой любви стремиться к нулю. Спасибо тебе, Олежа, за наглядный урок. Сам того не подозревая, ты отстегнул поводок от ошейника. Конечно, без рецидивов тут не обойдешься, но главное уже произошло – она начала выздоравливать.
- Ну, как вы тут? – в кабинет заглянул Василий. – Живы?
- Более чем, - отозвалась Кира. – Лучше скажи, герой, что с Бондаревым?
- Сдали мы его вашему шефу на руки, - из-за спины Василия показалась узкая физиономия Кириного приятеля.
- Сейчас отсыпается у Мартыныча в кабинете. Про его подвиг на сексуальной почве ничего рассказывать не стали, - Василий посмотрел на Лану. - Вы уж как-нибудь сами своего родственника просветите.
- Хорошо, я просвещу, - ответила девушка трагичным тоном. – Все это так ужасно, так отвратительно! Я никак не могу прийти в себя. Даже не знаю, как вас и благодарить, - она встала и, грациозно покачивая кормой, подошла к своему спасителю, положила ладонь ему на грудь. – Меня ноги совсем не держат. Вся дрожу! Чувствуете?
- Мои соболезнования, - вежливо ответил Мусин папа.
Кира закатила глаза, ее приятель глумливо ухмыльнулся – маневр девицы мог не разгадать только клинический идиот.
- Не представляю, как я поеду домой в таком состоянии. Кстати, вы не на машине?
Акулина почувствовала, что бледнеет. Еще один раз она этого не переживет!
- Знаете, Ланочка, - Василий обошел девушку и встал рядом с Кукушкой. – Вы уж простите, но у меня планы на этот вечер. Думаю, Игнатий Мартынович найдет того, кто вас доставит домой.
- Да мы сейчас такси вызовем, - засуетилась Кира, хватаясь за сотовый, - У нас с одной компанией корпоративный договор, живо машину пришлют.
Лана тут же поскучнела, промямлила, что пойдет собирать вещи, и покинула кабинет.
- Ну чего, в зал? – спросил Василий. Он оказался за спиной Акулины и крепко обнял ее, наполнив кудри теплым дыханием. – Допразднуем и по домам?
Кира хитро подмигнула подруге.
- Можно даже пропустить прелюдию и сразу по домам.
***
Забытое ощущение счастья не отпускало Акулину весь вечер. Она хохотала, как захмелевшая от брусничной настойки ведьма, над шутками Василия, пела с ним дуэтом Summer Time под задумчивый аккомпанемент джаз-банды, подтрунивала над раскрасневшимся Мартынычем и не пропускала ни одного медленного танца. А потом они вдвоем, Акулина с Василием, ехали сквозь ночь по заснеженной Москве. Ехали и молчали. Слова были не нужны. Слова, словно отражения в запотевшем зеркале, казались бесконечно далекими от того, что им полагалось выражать. Нелепые фразы и неуклюжие предложения могли спугнуть блаженное единение, поселившееся между Акулиной и папой маленькой девочки.
- С кем сейчас Муся? – шепотом спросила Кукушка, когда белый лендровер затих возле ее подъезда.
- С Соней. Моей сестрой. Намекаешь, что мне пора домой?
- Нет. Просто успокаиваю свою совесть. Идем?
Гораздо позже, лежа рядом с Василием на скрипучей кровати в освещенной только елочной гирляндой комнате, Кукушка призналась:
- Первый раз мужчина остается со мной на ночь через сутки после знакомства.
Мужчина медленно убрал каштановую прядь с ее лица и сказал со строгой серьезностью.
- Как низко ты пала, деревенская ведьма, - потом улыбнулся, блеснув в полутьме зубами. – Стыдно сказать, но я тоже первый раз остаюсь у женщины на ночь через сутки после знакомства.
Она села рядом с ним, скрестив по-турецки ноги. Запустила пальцы в светлые кудряшки на его груди.
- Я все жду, когда почувствую неловкость и захочу выставить тебя за дверь.
- И как?
- Пока ничего. Такое ощущение, что мы знакомы тысячу лет и еще три года. Ты гипнотизер?
- Нет, я хирург.
- Какой ужас! Ты режешь людей! Кстати, а какие конкретно части тела тебя интересуют?
- Ноги, попа и грудь, - Василий приподнялся на локте и смачно поцеловал Акулину в голый живот. - Но если ты о работе, то я занимаюсь пересадкой печени. Нас таких в стране наперечет. Специализация редкая.
Все встало на свои места. Образ Василия в Кукушкиной голове окончательно сложился. Ну конечно, он мог оказаться только врачом и только хирургом. Нет, пожалуй, еще патологоанатомом – представителям этой профессии тоже была свойственна, как и Мусиному папе, медвежья прямолинейность, насмешливость и уверенность в себе. Естественно, подобный расклад мало бы что изменил. Патологоанатом и патологоанатом – Кукушка не из впечатлительных. Но все-таки хорошо, что хирург. Да еще и редкой специализации. Есть повод для гордости. «Ценность женщины определяется масштабом личности мужчин, которые ее выбирают», - любила говорить мама. Акулина считала это полной чушью, но сейчас готова была согласиться. Потому что волноваться за масштаб личности Василия не приходилась. У него с этим масштабом было все очень даже.