Про них я узнал только лишь тогда, когда проснулся перед рассветом и увидел девушку всю в слезах. Она решила больше ничего уже не утаивать. Доходил до конца последний день, который мы могли провести вместе. Решение относительно моей смерти уже было принято. Отец Тети, жестокий Петлалкалькатль каким-то образом узнал о моих приготовлениях к побегу, обнаружил мой склад с пищей и оружием, который я устроил под ступенями. Он не предупредил дочку о своих намерениях, но служанка, которая была случайным свидетелем обыска и услышала переговоры сановника с тайными охранниками, передала девушке всю правду. Тети, уверенная в том, что меня арестуют на рассвете, принесла мне нож, умоляя, чтобы я покончил с собой сам, не ожидая пыток и того, когда мне вырвут сердце. И еще говорила, что из великой любви ко мне она желает, как законная жена, сопровождать меня на сторону тени. Говоря это, она вскрыла себе артерии, тихо плача и спрашивая, пойду ли я за ней? Я пообещал, что сразу же сделаю это, и изображал свои приготовления к самоубийству…
О Боже мой! С какой охотой я бы последовал за ней, завершая время невыносимой муки. Только мне не позволили так поступить ни святая вера, считающая самоубийство наиболее позорным из людских проступков, ни уверенность в том, что мне необходимо выбраться отсюда и вынести в широкий мир сведения о городе ацтеков.
Я окрестил умирающую водой, отпуская все ее грехи, после чего взял нож, индейский ичтлилматли, то есть пончо, сшитое из сизалевой ткани, и мой старый пояс с дорожной сумкой. Запасов у меня не было, а достать оснащение для ныряния, спрятанное мной в храме, теперь было невозможно. Тем не менее, я был готов рискнуть. Тихо ступая, я пошел наверх. Охранник, баррикадирующий проход, спал особенно крепко, потому, наверное, ничего и не понял, когда я перерезал ему горло. Я вышел на крышу. Все шло к рассвету. Розовые отблески искрились на снежной короне вокруг кратера, а вершина пирамиды уже выныривала из ночной темноты, как вдруг я услышал за собой какой-то шум. Кто-то поднял тревогу. Уже не оглядываясь, я пустился бегом по крышам, террасам и карнизам, сбивая всех тех, кто хотели мне помешать. Одного я даже ударил ножом, когда он схватил меня за пончо.
Наконец, ужасно запыхавшийся, я обрался до края последнего из домов, стоявшего над прудом с "кокодрили". Большая часть бестий вылезла на берег и лениво дремала в грязи. От зеркала воды меня отделяло футов двадцать, но я, чувствуя за собой погоню, прыгнул ласточкой вниз, как в молодые годы, когда подражал охотникам за жемчугом. Удар чуть не выбил дух из груди. Но я был готов уж лучше погибнуть, чем возвращаться. Используя импульс прыжка, я проплыл под водой до угла пруда и там, вместе с течением, проник в глубину тесного коридора. В полете я зачерпнул недостаточно воздуха, так что очень скоро начал задыхаться. Хуже того, напор воды прижал меня к выступавшему камню, и меня заклинило. Боже мой! – вздохнул я про себя, уверенный, что тут мне и конец. Но потом я выпустил немного воздуха и, сделавшись тяжелее, опустился вних и таким образом преодолел преграду. Теперь я попробовал подняться вверх. Скалы надо мной не было, один мрак… Но и свободное пространство! Я выплыл! Восстановил дыхание. Еще мгновение – и я понял, что нахожусь на краю мрачной и ужасно смрадной пещеры, в которую аллигаторы привыкли затаскивать свои жертвы, чтобы, прогнивши, они становились для них более вкусными и легкими в потреблении. Я зажег фонарь, который был у меня в сумке, стараясь не глядеть на скелеты и совсем свежие трупы, и поглядел в глубину. Коридор подземной реки лишь частично был залит водой. Походя, скорее, на канал клоаки, он постепенно снижался. И я побрел дальше, затыкая нос и благословляя низкий уровень воды.
Долго пришлось бы рассказывать о том, что пережил я в этом царстве Гадеса, про пещеры, наполненные сталагмитами и сталактитами огромного размера, про стаю белых, совершенно слепых рыб, которые, словно пираньи, бросились кусать меня за икры, так что я с трудом отбился от них; про огромных, словно кошки, летучих мышей. А как не припомнить бесчисленные каскады и пороги, скальные перешейки, похожие на игольное ушко, которые пришлось мне преодолевать. Один момент, весьма существенный для всякого, кто собрался бы отправиться по моим следам, но в обратном направлении: пещера, собирая приток по левой стороне, за исключением одного тоннеля, похоже, отводящего нечистоты из пуэбло, не принимала никаких коридоров справа. Посему, держась этой стороны, было бы трудно заблудиться в ней. Счет времени я утратил вместе с хронометром[30], который я разбил, соскальзывая с каскада высотой в десяток локтей, но думаю, что мое путешествие через эту адскую страну продолжалось около полутора суток.
30