Над прудами и сетью каналов, в которые превратилось давнее озеро, окружающее храм, поднимался туман. В эту пору город казался обезлюдевшим и был похож на кинематографические декорации перед началом съемок. Только иллюзия не была полной; благодаря исключительной акустике котловины, даже отдаленный скулеж пса или стук шагов патруля, проходящего возле северных ворот, можно было слышать в любой точке кратера.
Через пять минут после нашего появления из-под воды, под аккомпанемент тихих всплесков к нам присоединилась группа Фруассарта. Жестом я указал Гаспару направление движения. Обойдя святилище, он должен был идти по ирригационному каналу (Альваро начертил его на своем плане) в район взлетно-посадочной площадки. Мы постановили, что в случае провала, обе группы, любой ценой избегая потерь, должны возвращаться в пещеры подземной реки. Если же нашу суточную разведку удалось бы сохранить в тайне перед туземцами, после заката мы должны были бы встретиться на этом же самом месте. А там уже совместно решать, что делать дальше.
– Ну а если ситуация заставит вас вступить в бой, – спрашивал шепотом Фруассарт, – а нам удастся захватить одно из летающих суден, что тогда?
– Уходите из Циболы, не обращая внимания на нас. Мы как-нибудь справимся.
– Чтобы мы вас здесь оставили одних – такое исключено, – упирался Лино. – Из того, что мне известно, противовоздушного оружия у них нет. Если нам удастся захватить какую-нибудь машину, то, во-первых, мы уничтожим посадочную площадку с другими летающими объектами, а потом прилетим за вами. Окружим храм пару раз, и как только вы выйдете на террасу, заберем вас, а потом попробуем устроить им здесь Содом и Гоморру.
– Даже если нас не заберете, но у вас будет возможность бомбардировать внутреннюю часть кратера, не колеблитесь ни секунды, – сказал я.
Последние рукопожатия – и вперед марш. Семеро против Циболы.
По причине низкого уровня воды, зеркало пруда отделяло от края тротуара добрых шесть локтей. Устроив акробатическую пирамиду, мы помогли Мигелю выбраться наружу, а тот поочередно вытащил наверх де Лиса, меня, а под конец – Фушерона.
Слава Богу, свет иллюминации не достигал основания пирамиды. Обсаженный падубами променад тоже был окутан дружественной нам полутенью. Я коснулся ладонью стены родом еще из доацтекских времен. Материал походил на вулканическое стекло, но напрасно было бы гадать о его химическом составе без тщательного анализа.
Отсчитывая шагами расстояние от угла, я пытался локализовать тайный вход, о котором упоминал Альваро. Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…
И вот тут я услышал голоса и шаги. Мы замерли, припав к стене, образующей в этом месте мелкую нишу. Фушерон достал нож. Из-за поворота появился туземец.
Одет он был в кожаные maxtle, нечто вроде штанишек с характерным фартучком спереди. Похоже, он был из уборщиков, потому что тащил за собой метлу, вот только состояние его указывало на сильное злоупотребление пейотлем или каким-то другим производным мескалина. Нас он не заметил, только, постоянно спотыкаясь, потащился дальше. У Фушерона было сильное желание выскочить, чтобы незамедлительно переселить его в Страну Вечного Кайфа, но я его удержал. Шум мог бы обеспокоить стражу.
Тем временем раздалось тихое шипение. Амбруаз обнаружил в стене плиту, походящую а дверки. Вот только где пряталась дырка, куда следовало вставить ключ? Ту самую, найденную нами серебристую плитку? Без какого-либо результата мы обследовали плиту кончиками пальцев. Становилось все виднее, в любой момент наши фигуры могли стать видимыми на фоне пирамиды.
Ведомый неожиданным предчувствием, я вынул ключ, направил его в сторону стенки, и сразу же появилась вертикальная, до сих пор невидимая черта, заполненная сочащимся изнутри желто-зеленым отсветом. Я вложил плитку в это место, которое буквально просило контакта. Ключ подходил! Раздался тихий скрежет, который в царящей вокруг тишине показался нам чуть ли не артиллерийским залпом, хорошо еще, никого не привлекшим. Небольшая дверка открылась, и мы, все четверо, скользнули вовнутрь. Ход автоматически закрылся за нами.
В средине сказочный Сезам шокировал нас своей простотой и грязью. Мы находились в туннеле со стенами, когда-то, наверняка, светлыми и гладкими, сейчас же пестрящими надписями, которые, без сомнения, были соответствием настенных граффити ХХ века. К тому же несло здесь, как в старом сортире. Неужели аварийный выход из прибежища богов служил туземцам в качестве туалета? Стараясь обходить кучки экскрементов, среди которых мелькали огромные крысы, мы дошли до поворота. И вот там я окаменел. Направленный прямо на нас там чернел объектив камеры, назначением которой была регистрация непрошеных гостей. Только страх отступил, когда я увидел, что аппаратура покрыта пылью, окуляр разбит, а кабеля наверняка перегрызли голодные крысы.