Через пару минут мы очутились за перегородкой, в месте нашей ндавней стычки. Здесь никто нас не ожидал, ободранные от униформ трупы не привлекли чьего-либо внимания. По пустым коридорам мы добрались до дверей наших недавних камер. Булавы старшего стражника хватило, чтобы открыть все помещения. Камера рядом с помещением, в котором держали Вайгеля, оказалась пустой. В следующей доходил какой-то замученный пытками индеец. А вот в третьей…
– Черт подери, это ты, Фушерон?
Андре подхватился на ноги.
– Маэстро, ты свободен?! И Вайгель! Mon Dieu! Я уже думал, что меня выпотрошат. Вы поверите? Эти дикари сбрили мне все волосы на груди. Чиста зависть! У них самих ничего не растет, так что они, похоже, не могут вынести подобных мужских признаков, отличающих белого человека.
Еще через пару камер мы обнаружили де Лиса. Врач, хотя и легко раненный, держался на ногах и буквально горел волей к сражению. Ergo, можно было сказать, что данный этап розыгрыша завершился без потерь в личном составе.
Издали до нас донесся шум какого-то приближающегося устройства. Мы приказали нашим друзьям спрятаться в глубине камер, сами же, в серебристых униформах, ожидали в на первый взгляд небрежных позах, но оружие держали в полной готовности.
В перспективе головного коридора появился патруль из двух человек – скорее всего, аварийная газовая служба. Солдаты были в скафандрах и масках, у поясов были дополнительные небольшие бутылочки, служащие, по-видимому, для того, чтобы вводить пострадавшим противоядие.
Вайгель хлопнул в ладони.
Индейцы остановились. И это было их самой серьезной ошибкой. Не вдаваясь в не очень-то приятные подробности, могу сказать, что умерли они стоя.
Таким вот образом мы добыли еще две местные униформы, в которые тут же переоделись Фушерон и де Лис. Одну из добытых противогазовых масок я надел сам, вторую оставил для Андре. На электрической тележке, которой, как оказалось, мог бы управлять и ребенок, мы направились назад, к центру управления. На сей раз, возможно, реагируя на импульсы, высылаемые транспортным средством, все ворота открывались с древнеиндейским гостеприимством. В овальном зале, а точнее – в крипте, царило настроение, сравнимое со свежей гробницей: два жреца, в том числе и Петлалкалькатль, и два техника лежали вокруг консоли, приводя на ум марионеток, у которых оборвали шнурки. Идя к подиуму, я чувствовал ладонями дуновение прохладного воздуха, это доказывало, что интенсивно действуют: как поддув, так и вытяжка. Но пока что у меня не было намерения проверять: оставался ли газ в помещении или уже улетучился. Панорамный экран показывал горящие дома вокруг взлетно-посадочной площадки. Еще я заметил маленькую реплику этой же картинки, пульсирующую на консоли. Де Лис, показывая на эпицентр пожара, коснулся пальцем поверхности стола, и в то же самое время картинка в западной части большого экрана резко начала приближаться. Теперь мы уже имели дело не с полной панорамой, а с ее вырезкой. Горели два из четырех резервуаров, но аварийные бригады гасили их довольно эффективно. На самой плите площадки я увидел пару выжженных корпусов летающих аппаратов, но большую часть воздушных суден индейцы оттащили в безопасное место.
Потери должны были быть значительными, хотя, наверняка, и не такие, на которые рассчитывала группа старого пирата. Теперь уже я переместил пальцев влево по миниатюре образа на пульте. Четверть панорамы ограничилась приличных размеров сборищем туземцев в опунциевой роще. Вокруг лежащего под углом серебристого диска собралось е менее трех десятков вооруженных людей, даже не скрывавших кровожадной ярости. Мы могли видеть, как отскакивает лаз машины, как с поднятыми вверх руками выходят поочередно: Фруассарт, Мигель, Эбен и Лино. Бедняги! Ацтеки разорвут их в клочья.
И как раз в этот момент я увидел, как между пленными и жаждущей крови чернью входит мужчина в белом. Итцакойотль! Так вот куда тебя занесло, коллега умник!
Де Лис отважился снять маску. Чуточку поколебавшись, я последовал его примеру. Газ и вправду уже улетучился. Без космических шлемов мы теперь слышали звук из окрестностей осажденной тарелки. Непонятные вопли ацтеков, но не только. Удивительно четко до меня дошло тихое ругательство Эбена, когда два ацтека начало избивать его плетками. И как тут не поверить, что в Америке избивают негров!
Еще худшая судьба ожидала аравака. Признанный предателем красной расы, он совершенно исчез под градом ударов, но при этом не издал ни стона.
– Да простит вам Господь, – услышал я певучий голос Фруассарта.