– Отпустите, отпустите же его, говорю вам! – прозвучал голос Мазарини.
И я отпустил. Ансельмо, готовый потерять сознание, сполз на землю, тяжело дыша, словно только что выловленный карп.
– Это что же вас так взволновало, мастер? – спросил легат. – Да если бы не пожертвование твоего слуги, мы бы так быстро о вашем необычном возвращении и не узнали, равно как не предотвратили бы дальнейшие пытки. А сегодня он прибыл с предостережением, что наемные бандиты императора готовят засаду, желая ночью атаковать постоялый двор и поймать вас.
Я глянул на толстяка, но тот лишь кивал головой словно механический заводной паяц, и лишь под конец просопел:
– Они выслали пятнадцать оружных, приказав им переодеться в одежду бродяг. Они получили задание захватить вас живьем.
– Удивительно мне, что только лишь сейчас, – сказал я.
– В эрцгерцогстве Розеттины вас защищала папская охранная грамота, против которой, несмотря на громадное желание, открыто никто выступить не мог, – пояснил Мазарини. – Впрочем, мы уже и так были объектом одной неудачной попытки.
– Это же как должен вас ненавидеть синьор эрцгерцог, – заметил мой бывший слуга, – потому что говорят, что для других художников он был щедрым.
– Не знаю, исключительно ли это ненависть, – заметил легат. – Если бы все обстояло только так, и для него была важна только ваша смерть, наемные убийцы воспользовались бы стилетом или ядом, но, раз вас желают схватить живым, ergo… – Тут он неожиданно замолчал, словно человек, до которого дошло, что он сказал слишком много, и, обращаясь к Ансельмо, прибавил: – Я решил, что мы выступим незамедлительно, обходя земли предателей-Медичи. Вы же возвращайтесь во Флоренцию и старайтесь держать глаза открытыми.
– Похоже, что туда я уже не вернусь, – вздохнул мой ученик, указывая на вздымающееся на тракте облако пыли.
Оно же сопровождалось нарастающим топотом. Вне всяких сомнений, большая группа всадников, не ожидая, пока наступит ночь, сломя голову спешила к постоялому двору.
Мазарини не колебался ни секунды.
– Бегите вдвоем, – бросил он. – Мы их задержим. Через земли Модены и Пармы вы доберетесь до Генуи, где обратитесь к капитану судна "Святая Женевьева". Ну а Лагранж уже будет знать, что делать дальше.
– Ну а вы, Ваше превосходительство, вшестером хотите драться с целой бандой?
– Бывал и в более серьезных переделках, мастер. Даже если я и попаду к ним в руки, то папского дипломата они не убьют. Если же погибну в стычке… Задание выполню. Самое главное, чтобы ты, Иль Кане, целым и здоровым добрался до Его преосвященства! Об одном лишь прошу, – тут он энергичным движением снял с шеи золотую цепь с медальоном в корпусе, инкрустированном мелкими бриллиантами, и сказал мне на ухо, чтобы Ансельмо не мог подслушать: – Отдадите это королеве Анне, королеве Франции!
Сказав \то, он еще раз обнял меня, после чего, подтолкнув нас в сторону камышей, сам вернулся в постоялый двор, громко крича, чтобы эскорт готовился к обороне, заряжал мушкеты и баррикадировал ворота.
Я подумал про Лауру, но за ней не вернулся. Во время бегства она была бы помехой, ну а ее красота служила гарантией того, что данную неприятность она переживет, разве что с небольшим ущербом.
В оливковой роще нас ждали мул и конь, которого Ансельмо великодушно уступил мне. Через мгновение, словно Дон Кихот и Санчо Панса, мы направились на север. За спиной остался грохот сражения, звуки выстрелов, жалобное ржание лошадей и собачий лай.
Через минуту меня охватил страх, что, возможно, доверившись толстяку, я совершил ошибку и наивно отдался в руки предателя, вот только – а был ли у меня выбор…
– И как у тебя шли дела во Флоренции? – спросил я, когда мы притормозили на другой стороне холма.
– Не самым худшим образом, – уклончиво ответил слуга.
– А чем ты там занимался?
– Всем понемножку, в последнее время был библиотекарем у Медичи. То, что я был помощником при вашей милости, являлось самой замечательной рекомендацией. Кроме того, святой Антоний благословил меня при проведении денежных спекуляций. Даст Бог, со временем у меня будет и собственный банк.
Мы отъехали, возможно, еще на полмили, как из камышей кто-то прохрипел: