И была я ослеплена, словно бабочка, летящая к свече, пока не нашла доказательств тому, что помимо меня, у него имелись и другие. Как-то раз наша библиотекарша, сестра Лучелла, призналась мне со слезами, что она тоже была его любовницей.
– И что ты тогда сделала?
– Я сбежала из монастыря и во всем призналась своей матери. Она мне простила, хотя, точно так же, как и я сама, не знала еще самого страшного, а именно, того, что под сердцем я ношу грешный плод позорной страсти. На четвертом месяце беременности, раздираемая отчаянием, приехала я к своей тетке в Сан Витале, о которой говаривали, будто бы она занимается колдовским искусством, во всяком случае: помогает опозоренным женщинам. После того, как я уговорила ее своими рыданиями, она изгнала плод. Да, maestro! Совместно мы убили мое дитя! Знает ли кто-либо из мужчин, чем является подобный поступок для женщины… Долгую неделю валялась я в горячке, ожидая смерти и жалея, что та никак не приходит. Но я выжила. У меня была надежда на то, что это означает возможность божьего прощения. На последней пасхальной неделе, посещая Розеттину, я решила исповедоваться. Со всей откровенностью призналась я в страшных своих грехах одному доминиканцу в исповедальне костела Сан Марко. И в своей глупости считала, будто бы получила отпущение грехов. К сожалению, из лап Люцифера попала я в когти Вельзевула. Fra Якопо верно понял ценность услышанной им исповеди.
– Fra Якопо? – тут я почувствовал, как мой пульс ускорился.
– Ну да, наушник эрцгерцога. Воистину: человек родом из преисподней. Поскольку я не сообщила ему своего имени, он потратил массу усилий. Он отыскал меня, мою тетку, могилку в урочище… А потом посетил меня в Монтана Росса и, попросив о возможности переговорить минутку в стороне, показал мне одеяльце с разлагающимися останками. "О, Боже!", шепнула я. А потом потеряла дар речи от испуга. А монах грозил мне вечным проклятием, адским огнем, сожжением тетки на костре, процессом над всем моим семейством. Но одновременно он показал и шанс на выход. "Ты можешь стереть все свои проступки, дочь моя, – искушал меня, – служа слугам божьи". "Как мне следует вам служить?". "Мы научим тебя, ибо у тебя имеются ценые способности, которых нет у других наших сотрудников". Я еще не знала, что речь идет о моем теле и девичьих годах. Только мне весьма быстро пришлось обо всем узнать, многому научиться. Следует признать, что чрезмерно fra мною не пользовался. Один раз, изображая монашку, я согревала постель одному кардиналу из Урбино, от которого несло козлом, зато я добыла доказательства его связей с французами. Другой раз я похитила письма у посланника русского царя. Моя невинная внешность, по мнению fra Якопо, была моим величайшим козырем. Еще он манил меня обещанием, что после того, как я отслужу три года, он позволит мне выгодно выйти замуж. С его стороны я получу полнейшее отпущение грехов. Я уцепилась за эту надежду, отодвигая от себя очевидную истину, что никто и никогда меня не освободит. Не для того ведь инквизитор обучал меня фехтованию и верховой езде, пользованию стилетом и ядами, подслушиванию через стену с помощью приложенного стакана и написанию донесений симпатическими чернилами, чтобы свои дни я завершила как домашняя квочка. И, между тем, ты уж прости мою откровенность, обманывать людей мне стало все больше нравиться, ну а соблазнение мужчин… Ты сам знаешь, грех гораздо более привлекателен, чем добродетель. А потом ты вошел в дом моего отца. И случилось нечто удивительное. Ты и вправду увлек меня.
– И потому ты донесла о моем появлении людям Ипполито?
– Пречистой Девой клянусь, нет! На тебя донес Асканио, поверенный отца, не я. Этот ублюдок всегда увивался за мной. Я же, когда тебя посадили за решетку, поняла, что по-настоящему люблю тебя. И я делала все возможное, чтобы помочь тебе. От брата Якопо я вынудила обещание, что к тебе станут лучше относиться, я чуть ли не умерла, когда узнала, что тебя подвергли пыткам, и сходила с ума от радости, узнав о приезде синьора Мазарини.
– И потому охотно согласилась на роль Иуды.
– Если бы не я, за вами послали бы других шпиков. Я же хотела быть с тобой. Впрочем, fra Якопо утверждал, что смогу защищать тебя от французов. Еще он обещал, что когда уже тебя поймают, я поеду с тобой к венскому двору, где ты поступишь на службу к императору. Ты мне веришь? – Тут она обратила ко мне свои огромные, наполненные слезами глаза. – Веришь?
– Мне хотелось бы, – ответил я, стараясь не проявить то, насколько я тронут. – Но мне нужно время, чтобы забыть. – После чего, отдав краткий поклон, я вышел из ее каморки.