Около полудня Мазарини, по моей просьбе, позволил девушке покинуть трюм. Мне было интересно, не попытается ли она соблазнить кого-нибудь из экипажа. Только мы не заметили, чтобы она предпринимала подобные попытки. Переодетая, как и прежде, в пажа, часами просиживала она на носу, глядя на расступающиеся волны. Я же присматривался к ней издали, так как не мог ни подойти, ни прекратить свое наблюдение.
А на четвертый день путешествия, проплыв мимо мрачных стен крепости Иф, "Святая Женевьева" прибыла в порт Марселя.
5. Порог тайны
О надеждах, которые возлагал на мою особу Великий Кардинал, более свидетельствовал эскорт, ожидавший нас перед портом. Десять молодцев в плащах со знаками королевских мушкетеров – это было явно слишком большой свитой как для неофициального приветствия папского легата и итальянского интеллектуала. Небольшим отрядом командовал молодой человек, которому еще не исполнилось тридцати лет, худощавый, с узким лицом, которому острые дуги бровей придавали выражение хитрости и коварства, за то шельмовская улыбка говорила оь открытой и чистосердечной натуре.
– Познакомьтесь, мастер, с месье младшим лейтенантом Шарлем де Баатцем, – представил мне Мазарини этого сорвиголову. – Надеюсь, что ты станешь его другом, ибо ничто так не вредит здоровью, как быть врагом месье де Баатца.
– Вообще-то говоря, у меня нет врагов, – с улыбкой заметил на это младший лейтенант.
– И как такое возможно?
– А никого из них уже нет в живых, – спокойно ответил молодой командир.
Слыша подобную похвальбу, я хотел было возмутиться. А Мазарини лишь усмехнулся.
– Это хорошо, что Его Высокопреосвященство этого не слышит, ведь он ужасный противник дуэлей и уже двадцать лет назад издал указ об их категорическом запрете, который, естественно, нашего приятеля никак не касался.
– Я сражаюсь исключительно в защите собственной чести и своего короля, – ответил на это храбрец, подкручивая ус.
Уже в экипаже легат прибавил, что младший лейтенант и вправду первым фехтовальщиком Парижа и неоднократно заслуживал на то, чтобы занять подвал в Бастилии, но, несмотря на юный возраст, предоставил Короне и Церкви серьезные услуги, а что касается дуэлей – ну что же, во Франции имеется множество младших сыновей обедневших дворянских родов, для которых не хватает патентов, соответствующих их положению, ergo, дуэли представляют собой наиболее благородный вид естественного отбора для этого храброго народа.
Если не считать двух фургонов со снаряжением, наш караван состоял еще из трех экипажей. Нам достался первый, с наибольшим количеством подушек; во втором путешествовал медик, на время выделенный легату епископом Марселя, с ним повар-испанец и карлик-грек, роль которого была мне не известна; третий экипаж занимали Лаура, Ансельмо и юный, пятнадцатилетний кузен Джулио, ехавший в Париж на учебу. Можно сказать: целая свита. Но Мазарини старался не сильно разглашать нашу поездку, наоборот, повсюду ему чудились габсбургские шпионы. Лишь только он остановился в местности Салон, в замке архиепископа Прованса, он тут же постарался добыть для мушкетеров одежду, не столь бросавшуюся в глаза, и, одев их, несмотря на протесты бравого младшего лейтенанта, словно простолюдинов, разделил всю экспедицию на три группы поменьше. Только лишь после подобных предприятий мы могли отправиться дальше, на север. Мы проехали, не вызывая особого интереса черни, древний Арль, всего лишь половину дня и ночь отдохнули в Авиньоне, где в давнем папском дворце нас принимал тамошний вицелегат Града Петра, Франческо Сфорца.
Из полуденной дремы меня вырвал звон клинков. Я сорвался с места и прильнул к окну. В высохшем крепостном рву, идущем в сторону реки, на которой темнел взорванный наполовину знаменитый мост святого Бенезета, я увидел шевалье де Баатца, раздетого до штанов и рубахи, скрестившего оружие с каким-то молодым человеком, голова которого была подбрита по-чужеземному, и который явно здорово владел шпагой, как и наш младший лейтенант. Если сравнить это с известными мне фильмами плаща и шпаги, поединок, скорее, походил на танец, ведущийся на глазах секундантов, чем на реальный бой ни на жизнь, а на смерть. Хотя… Противник моего мушкетера внезапно ускорил, а мастерские рубящие удары сменились настоящей лавиной движений. Шевалье Шарль начал отступать, словно бы сбитый из ритма, только с его стороны то была, по-моему, хитрость, поскольку он тут же выполнил финт и сделал сильный выпад. Он явно пробил бы смельчака навылет, если бы тот находился там, где должен был находиться; тем временем, юноша с подбритыми волосами, сильно изогнувшись, избежал удара, после чего, резко закрутив мельницу, выбил шпагу из рук младшего лейтенанта. Де Баатц остановился в изумлении и, вырвав из-за пояса стилет, ожидая нападения, тяжело дышал.