— Не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте! — попросил один из мужчин, заметив наши приготовления и замахав руками. — Мы просто хотим поговорить!
— Тут все обычно просто хотят поговорить! — ответил я, и на секунду не подумав начать им доверять. — Вышронцы, дологниссцы, люди — все. Обычно начинают со слов: «Стафайся, слабый Филь!». Ну а потом горько об этом жалеют!..
— Мы бы предпочли сдаться сами! — честно признался второй мужчина. — У нас сложилась непростая жизненная ситуация, надо сказать…
— Тут все говорят, что у них сложилась непростая жизненная ситуация! — согласился я в ответ. — Потом обычно намекают, что не прочь её поправить за счёт мысовцев! Ну а дальше звучит сакраментальное: «Стафайся, слабый Филь!»… И ещё удивляются, чего это их обижают!..
— Нет-нет! Мы не будем нападать! — предпринял попытку первый мужчина.
— Здесь все это говорят! — сурово ответил я. Теперь можно было не драть глотку, так как парламентёры подошли уже достаточно близко. — А потом обычно, как поверишь им, сразу…
— Да, стафайся, слабый Филь… — кивнул первый мужчина.
— Вот, он это сказал! — пожаловался я Борборычу.
— Да, в смысле, нет!.. В смысле, я просто предугадал!.. — замахал тот руками.
— Я могу ошибаться, — проговорил один вышронцев. — Но Слабый Филь, кажется, просто подшутил над нами…
— Да, только он Филя, а не «слабый филь»! — поправил его второй вышронец. — Нашему засранцу он представлялся именно так…
— Первояйцо! Зачем ты обижаешь засранцев сравнением с нашим бывшим сюзереном? Они провинились лишь тем, что не могут удержать в себе то, что надо донести до выгребной ямы! Но ты прав… Приношу свои извинения, Филя, за неумышленное искажение вашего имени! Я был введён в заблуждение хитросплетениями вашей шутки… Кажется, вы не любите, когда перед вами лебезят на пузе, да?
— Ну если только враги, умоляя о пощаде, — слабым голосом ответил я, пытаясь поймать отваливающуюся к земле челюсть и вернуть на её законное место. — А вы вроде как только что вылетели из списка врагов…
— Блин… Нагибатор, ты меня своим подбородком по затылку стукнул! Подними челюсть! — раздалось за спиной шипение Мадны.
— Мы хотели бы внести ясность в наш визит, — снова начал вышронец, заговоривший первым. — Моё имя… Впрочем, я потерял своё имя, отказавшись от своего сюзерена, и теперь меня все зовут Безом. А это мой соратник, прозванный человеками Кнехтом. А это наши друзья, что помогли нам добраться сюда — Сиплый и Воск.
— Сиплый и Воск? — переспросил я, повнимательнее приглядываясь к людям.
— Честно слово, мы не участвовали в атаках Альянса на Мыс! — запротестовал один из мужчин. — Мы всегда немного увиливали… Ля… Народ, вот вам крест, я участвовал один раз, но ведь я человек подневольный!..
— Сиплый, вышронцы, знаешь, тоже участвовали, — заметил, видимо, Воск. — Если нас сразу не начали мочить, то всё нормально… Ведь так?
— Ну как минимум до того момента, пока я не удовлетворю своё любопытство и не пойму, как здесь собралась такая странная компания, — кивнул я, но решил всё-таки добавить для спокойствия парламентёров. — Я не помню вас в числе тех, кого я бы не простил. Так что лишний раз не переживайте!..
— Мы знаем, кого бы вы точно не простили, — заметил один вышронцев. — Он сам так утверждал, когда согласился работать и приглядывать за рабами. Его все звали Никитич.
— Так… Вы знаете, где он? — спросил я, заиграв желваками.
— Он у нас… Но это не плен!.. — ответил Сиплый. — Он просто… Как бы так мягко сказать… Сбрендил, похоже.
— Вот те раз, Никитич и сбрендил? — удивился Борборыч. — Это как?
— Мы покажем, — кивнул Сиплый. — Как бы мы тут с вами ни договорились, но его таскать с собой не будем… Вы уж простите… Мы и оставили-то его у себя только потому, что знали, что вы придёте.
— Ладно. Давайте всё по порядку, — предложил я. — Как вы вообще оказались все вместе?
— Откровенно говоря, — произнёс Без, — мы здесь представляем многих вышронцев… И многих землян, бежавших от тиранической власти, установившейся на нашем острове, а теперь и на ваш претендующей. Верховный сюзерен нашего острова — совсем не тот вышронец, с которым всем хорошо живётся. Не просто так немало наших согласилось перебраться на ваш остров — жить на старом стало совсем невыносимо.