В полутьме лик этого человека освещает лишь тусклый свет, проходящий через иллюминатор. Я знаю этого человека, хоть его имя и кажется мне туманным и далёким…
Марта…
Её блёклое морщинистое лицо с тоской смотрит куда-то вдаль, задумчиво и… глубоко. Укутанная вуалью, она опирается об обшивку, слегка наклонив голову к стеклу. Заметив меня, надо полагать, краем глаза, Марта неспешно поворачивает голову в мою сторону и легонько приподнимает краешки губ. Невольно и я улыбаюсь ей в ответ, незнамо отчего. Мне страшно подойти…
Её улыбка сменилась на беззвучное, как мне кажется, произношение буквы «а», словно она в этот момент что-то поняла. Её взгляд опустился вниз, а сама она тяжело вздохнула.
— Видимо, ты не он… — эта фраза что-то напоминает мне, но… не удаётся вспомнить, где я её уже слышал.
— Марта… Приятно вновь тебя увидеть с нашей последней встречи, — она нежно улыбнулась, но её улыбка быстро сошла на нет, и она меланхолично вновь уставилась в чёрную бездну космоса.
— И я вновь рада видеть тебя, мой дорого… Извини, я, к стыду, позабыла твоё имя. Но… Последняя встреча? Что это значит?
Вопрос, ставящий меня в тупик. Её глаза… они… В них пропал тот близкий мне блеск, живой и согревающий, укутывающий своей невидимой вуалью, спасающей от всех невзгод мира. Взамен этого в них есть что-то другое, что я не могу понять… Всеобъемлющность? Создаётся впечатление, что Марта — почему же это имя кажется столь далёким и туманным? — видит куда более меня.
— Мы с тобой постоянно говорим, общаемся и молчим. Постоянно! Но раз ты не он, то, надо полагать, ответа на свой же вопрос ты мне не дашь… Дорогой, подойди ко мне, не бойся, — она протягивает руку в мою сторону и подзывает к себе, и я иду.
Её лицо знакомо, но теперь в отголосках моей памяти эти черты кажутся лишь размытым полотном, неудачной попыткой нарисовать тот образ, ставший недостижимым и позабытым в тусклой человеческой ячейке. Теперь же перед собой я вижу лишь немного знакомую мне личность, но… Является ли она всё той же дорогой Мартой или же изменилась, как и я?
— Марта, говоришь?.. Так вот как меня зовут… Ты извини меня, я, похоже, немного разучилась говорить звуками, словами. Обычно мы с тобой говорим взглядом, не произнося ничего, понимая друг друга, как самих себя.
— Разве возможно понимать друг друга без слов? Люди себя-то понять не могу, и я в том числе. Так как же можно понять молча?
— Дорогой мой… У людей ограниченный срок жизни, именно поэтому им нужны многие «обряды» в своей жизни. Имена служат им помощью, как и слова. Но… нам они не нужны, ведь у нас нет жизни, нет времени. Все ответы уже у нас имеются, надо только их увидеть, — Марта указывает пальцем в иллюминатор. — Что ты видишь?
Выглянув наружу, я наблюдаю… пустой чёрный космос.
— Космос… — слишком неуверенно это как-то звучит из моих уст.
— А я вижу нечто неописуемое, нечто, являющееся всем и ничем, — грань, разделяющую… Что же она разделяет? — она произносит это с крайне задумчивым видом, словно, зная всё, лишь это остаётся для неё загадкой. — Но это отчётливо даёт мне понять, что мы с тобой в разных фазах…
— О каких фазах ты говоришь, Марта? Если ты знаешь что–то, чего не знаю я, — поведай.
— Не знаешь? Ты, как и я, знаем всё, что только можно знать. Всё возможное нам известно, и всё зависит лишь от так называемой фазы. По-другому и не знаю, как назвать это… Словами сложно выразить эту… это… Слова слишком ограничены для понимания и пояснения! Ими нельзя выразить всё, хоть возможно и многое. Мы находимся на той ступени, когда всё пролегает за гранью звуков и образов, где всё лежит в… И опять я не знаю, как выразить это… Во всяком случае он, ты из другой фазы, сдаётся мне, ближе всех к пониманию. Связано ли это с тем, что ты первым начал осознавать всё? Нашёл ли ты ответ на свой вопрос? — Марта поворачивает голову и внимательно смотрит на меня и, даже мне кажется, скорее сквозь меня или же в моё нутро… — Нет, не думаю, что ты ответил на свой вопрос. По крайней мере не на этой фазе.
— И что же это за вопрос, о котором ты говоришь? Я вижу, ты знаешь многое. Так мы во временной петле? Время есть или же его всё же нет? Мне… нужны ответы. Да, я и сам ощущаю, что все ответы уже есть у меня… во мне… Только вот это ничего не меняет. Я в неведенье, и каждый случай добавляет лишь ещё больше вопросов. Баринкович уверен, что время есть, Фольт — что это всё проделки чего-то неизвестного и, выйдя за пределы воздействия этого нечто, всё вернётся к былому. Другие, уверен, тоже имеют свою точку зрения, но… Всё это бессмысленно, несвязно и нелогично. Мир меняется, как ему вздумается, он потерял чёткую структуру, да и мы не те, кем были прежде. Мне… Мне просто нужен маяк, хоть какой-то свет в этой непроглядной тьме, вязкой и тянущей на дно. Прошу, дай мне хоть лучик…
— Время… Как же люди зависимы от этого камня мироздания. Даже в своём скудном разуме, люди, являющиеся мыслительной элитой среди множества безликих пустышек, следующих за чужим зовом, не способны представить, осознать и принять жизнь без времени. Глупцам до этого нет дела, а умнейшие не способны выйти за рамки столь далёкие, что край Млечного Пути кажется лишь соседским забором, за которым носится дитя. И тут остаются лишь одни — находящиеся на грани между реальностью и вымыслом. В обычных условиях они утопают в иллюзиях, попадая тем самым в соответствующие заведения, но наш случай… Он другой. Хочешь узнать, есть ли всё же время?
— Да…
— Скажи, что есть время в самом примитивном понимании?
— Мера. Линия или же зацикленность, по которой мы определяем длительность существования всего, последовательность смены их состояний, изменения и развития. В теории относительности — одна из координат единого пространства-времени. Нечто, если исключать возможность существования временных петель, необратимое и постоянно движущееся вперёд. Если так смотреть, то раз я движусь вперёд, начав свой путь, как минимум с Эдема и дошёл до тебя, то это ли не обозначение отрезка и, следовательно, времени? Значит, время всё же есть? Как тогда объяснить всё… происходящее?
— Да, линия… И нет, время мертво. И ты не проходил никакого пути, как и не проходишь. Ты всё также находишься на Эдеме, всё также говоришь с кем-то до меня и со мной. Даже сейчас мы с тобой общаемся, и я имею в виду не нас с тобой и именно этот разговор. Нет! Возможно, это разговоры за чашечкой кофе или чего-то более крепкого, а быть может, за наблюдением какого-то эксперимента…
— О чём ты?.. — голова слегка побаливает, её словно что-то наполняет, и она вот-вот взорвётся.
— Ты знаешь. Без времени линия исчезла, оставив после себя лишь… точку. Всё — лишь мгновенье. Наш мозг так и не перестроился, так и не смог подстроиться под новый… Даже не знаю, можно ли это назвать миром, если это лишь мешанина из всего и вся. И этот разговор тоже не является прямой, в которой одно следует за другим, но лишь вспышкой. Это тоже неверное описание, ведь словами это и не опишешь. Всё же вспышка, мгновенье — тоже промежутки между началом и концом. Именно поэтому ты ощущаешь, что знаешь всё, и это так. Ты знаешь, но фаза, так называемая мною фаза, не имеющая ничего общего с действительностью — а является ли это действительностью? — строит какие-то границы, которые наш разум ещё способен воспринимать и ощущать. Эта точка столь массивная, плотная и маленькая, что, будь это в былом мире, она стала бы чёрной дырой. Это всё, что ты мне рассказал… Другой ты из другой фазы.