Лошадь вынесла рыцаря на танцплощадку, копыто сломало доску, лошадь накренилась и заржала, задрав голову. Рыцарь ловко спрыгнул с неё. На нём были чёрные латы, гребень на шлеме, в руке длинный меч. Он постоял секунду, осматриваясь, а потом неторопливо пошёл ко мне. Я оглянулся. С другой стороны шёл Гендальф, тот самый, что пожимал руку детишкам и мне на ярмарке, те же шляпа и накладная борода. Даже те же штиблеты и роговые очки с толстыми стёклами. Но теперь в его чертах не было ничего комичного. Всё заострилось и оголилось, он был похож на высушенное добела мёртвое дерево, которое вдруг обрело подвижность. Он перебросил из правой руки в левую посох — один удар, и из меня вылетит освободившаяся душа, прямо в это серо-грязное небо.
Я хватал ртом воздух, очень хотелось жить, руки скребли землю и только сильней увязали. Но я продолжал рыть, фырчать. В последние минуты жизни я превращался в животное. Я был рожден человеком, но умирал кротом, ослеплённым ужасом. Меня лишит жизни пародия на сказочного волшебника из романа английского профессора-германиста.
Раздались сухие хлопки — два или три, рыцарь и Гендальф упали в листья. В тишине стал слышен звук — как из пробитой шины. Это стал выходить воздух из чьей-то груди.
Старик Гендальф дрыгал ногой, как спящий кот, которого чешут за ухом. Рыцарь слился с землёй и пыхтел. Куда-то сбежала его лошадь — ветки ломались в темноте.
Я увидел великана в плаще, с кожаным портфелем и в высоких измазанных сапогах. Длинные волосы перепутаны сильнее обычного. В руках — маленький пистолет, над которым взвивался дым тоненькой струйкой.
Я стоял перед ним на коленях в жирной грязи. Великан в плаще не сказал ни слова, открутил глушитель, сложил его и пистолет в деловой портфель и пошёл вверх по холму. Комья дёрна покатились в мою сторону.
Я пошарил ладонями, пытаясь нащупать твёрдое основание, но земля уже не казалась такой скользкой, я легко встал и побрёл наугад, а потом выбрался на дорогу.
Я распахнул дверцы во всех шкафах и вывалил вещи на пол. Те, что покомпактнее, хватал и совал в рюкзак — не заботясь, какие из них пригодятся. Костюм был запачкан так, словно я унёс на себе всю грязь Сокольников. Но сам я не стал умываться, только переоделся.
Из кармана выпали четыре блокнотных бумажки, подброшенные мне. Да что это за каракули? На первом — пила и воронка, исчерченная клетками. И красная буква «В» в углу, и цифра 6. На втором — фрезерный нож с эмблемы завода. И буква «О». На третьем какой-то сарай. Никаких букв с обеих сторон. И четвёртая, пропитанная кровью. На ней ничего не разобрать, только, перевернув, заметил ещё одну красную букву «П» в углу, и цифру 8.
И что с этим делать? ВОП 68. Я набрал эту комбинацию в гугле. Восточное оборонное предприятие «Гранит». Восстановительный перевод Нового Завета. Валовой общественный продукт. Вертолёт огневой поддержки.
Нужно бежать. Но сперва — к бабушке. Мне очень нужна её настойка. Без неё одна мысль не соединялась с другой.
Присел на высокий стул и долго смотрел на стоячую воду в раковине. Мутная мыльная вода поднялась до краёв. Она напоминала о болоте из сна, и казалось, сейчас что-то оттуда вынырнет.
Сорвался с места, застегнул себя на все молнии, завязал все шнурки, выдвинул шкафы подзеркальника, нашёл в одном из них отвёртку и положил в карман. Отвёртки всегда привлекали меня как холодное оружие. Нож предлагал слишком много вариантов. У отвёртки — только горло, глаз. Только одно прямое движение. Если я встречу кого-нибудь вроде тех ребят в капюшонах, всажу первому, кто подойдёт. Я больше не буду овечкой, дрожащей на тонких ногах. Мне почти 30 лет, пора бы уже перестать бегать.
Посмотрел на своё зеленоватое лицо в зеркале и вышел за дверь. На лестнице мигнула лампочка, и мухи, вившиеся вокруг неё мотыльками, бросились в стороны.
Плохо повиновались руки и ноги, из конечностей ушла жизнь, зато жарко горело в желудке, повязка на голове размоталась и теперь вилась у ног фатой невесты. Пытаясь вернуть её на место, я в то же время толкнул входную дверь. Металлический лист затрепетал, и вибрация прорвалась в голову — как будто в черепе захлопала крыльями стальная птица.
Бабушка сидела в старом проваленном кресле. Широкий таз так основательно был погружен в него, что она бы точно не встала без посторонней помощи. Бабушка мешала настойку в чае мелкой позолоченной ложечкой. С тех пор как ей стало 80, бабушка начала пить успокоительную целебную настойку умеренно.