Когда его, наконец, пригласили, он обошёл залу, раздавая членам комиссии папки, изо всех сил стараясь, чтобы при этом от волнения не сильно дрожали руки.
– Можете начинать, – не глядя на выступающего, любезно разрешил председатель совета, открывая первую страницу предложенного к рассмотрению документа.
Положив портфель на кафедру, Свен привычно вооружился мелом и прошёл к установленной тут же доске, правда, размерами уступавшей той, на которой был воссоздан оригинальный чертёж Машины.
– Господа, позвольте предложить вашему вниманию уникальную технологию, которая изменит наш мир! – торжественно обратившись к аудитории, начал он.
В зале царила мёртвая тишина, и ободрённый этим Свен продолжал:
– Если вы обратите своё внимание на графу расчётов, показанную на странице шестьдесят четыре, – сидящие в зале послушно зашелестели папками, – то увидите, что предложенная мною система позволяет преодолевать не только время, но и пространство, – сидящий по правую руку от председателя декан кафедры физики, вчитавшись, хрюкнул и прижал ко рту кулак.
– Также, опираясь на основы квантовой физики, подкреплённые теорией четвёртого измерения…
– Простите, профессор, – небрежно пролистав увесистую стопку листов и чертежей, исписанных аккуратным убористым почерком, и небрежным жестом оборвав вошедшего в раж докладчика, иронично поинтересовался глава попечительского совета университета. – Позвольте мне уточнить. Правильно ли я вас понял? Вы хотите сказать, что собрали нас всех здесь, чтобы предложить нашему вниманию Машину… времени?
В зале заседаний послышалось несколько несдержанных смешков.
– А разве вы сами не видите? – Нордлихт указал рукой на доску позади себя. – Это же настоящий переворот. Господа, это революция!
– Заседание закрыто, вам отказано в попечительстве, – властно вынес вердикт председатель.
– Но вы же не дослушали, – попытался было возразить Свен. – Если обратиться к следующему чертежу… Я ещё не показывал слайды.
Но совет попечителей больше не желал его слушать.
– Достаточно. За прилежную учёбу вас поощрили степенью профессора, и как вы употребили её? На выдуманные мифы и сказки. Призрачные иллюзии, которыми засоряют мозги обществу писаки, возомнившие себя пророками. Ваши идеи надуманны, а теоремы бездоказательны, – глава попечительского совета иронично скривил мясистые губы и сузил поросячьи глазки. – Вы плохой учёный, профессор Нордлихт… Заседание окончено, господа.
В Машину никто не верил. Свену никто не верил. Родной университет, которому он верой и правдой служил столько лет, хохотал над ним от души. Даже несмотря на все представленные доказательства и выкладки. Может быть, он попросту шёл впереди своего времени? Время, сколько же его ещё должно пройти…
Несправедливо.
Его профессорская честь опозорена, а идея всей жизни осмеяна. Свен никогда не любил алкоголь. Точнее, был к нему равнодушен. Но после всех усилий, стараний и бессонных ночей над ним попросту посмеялись, посчитав шутом перед лицом родной кафедры и всего университета. Самое противное было то, что он стал посмешищем не только в глазах коллег, но и своих студентов.
Сидя в какой-то захолустной забегаловке и потягивая кислое пиво в заляпанном вытянутом бокале, он пытался представить, как будет жить дальше. Как существовать после того, как мечта, которую он лелеял и вынашивал как родного ребёнка столько лет, в одночасье разлетелась на миллионы кусочков, словно опрокинутая на паркет ваза из хрусталя.
Расположившийся на полукруглой сцене небольшой блюзовый бэнд неторопливо музицировал витиеватую мелодичную импровизацию. Два колоритных молодых певца в чёрных пиджачных парах и чёрных шляпах, изредка подпевая мотиву, подкрепляли слова трелями хрипловатой гармоники. На барабане ударника значилось название группы «Джарвис и Манкимен».
Вслушиваясь в слова песни, Свен вспомнил ту заветную ночь, когда ему было чудесное видение первых набросков его невероятного по своей сути, а на поверку никому не нужного изобретения. Как он был молод и наивен! Тогда казалось, что за раскрытыми дверями Оксфорда его ожидает целый необъятный мир, который покорно ляжет к его ногам. Свен горько усмехнулся, допивая пиво. Много воды утекло.