- Зачем вам отравлять меня? - сказал спокойно я. - Я убежден, что ни вы, ни ваш муж не питаете ко мне никакой злобы. Месть - безрассудство. Что же касается вашего конфликта со страховым обществом, я, вероятно, послужил помехой тому, чтобы вы получили 100 000 фунтов за якобы украденный жемчуг, но я исполнил только взятое на себя обязательство. Мне уплатили, за что я использовал свой рассудок против вашего. Никто не заинтересован в том, чтобы возбудить против кого-нибудь обвинение из-за этой маленькой неудачной спекуляции.
Мой хозяин пристально и испытующе посмотрел на меня.
- Но в прошлом за мной числятся и другие преступления, - сказал он.
Я кивнул.
- Да, но что касается этого, я нахожусь в таком же положении, как и полиция Скотланд-Ярда, - пояснил я ему. - Я мог бы арестовать вас только за то, что вы ранили инспектора. В остальном я вас, действительно, подозреваю, но не имею улик.
- В чем же вы меня подозреваете? - спросил он.
- Даже моя откровенность имеет границы, - ответил я уклончиво, но приветливо.
- Согласитесь, что я сказал уже более чем достаточно. Теперь я ваш гость и говорю о вашем прошлом, как говорил бы любой на вашем месте. Мои старые подозрения предпочитаю оставить при себе. Я ваш враг, вы это знаете, и, если вам будет выгодно, вы, не задумываясь, убьете меня.
- Дженет бросит меня, если я это сделаю, - сказал он с натянутой улыбкой. - Она находит эти маленькие беседы с вами чрезвычайно интересными.
Она взглянула на меня и очаровательно улыбнулась. Она стояла за колонной. Муж не мог видеть ее лица.
- Мне не нравится, что вы считаете нас врагами, - произнесла она. - Я сказала бы, что мы скорее солдаты, случайно сражающиеся во вражеских станах. Мы воюем, исполняя наш долг. Следовательно, мы враги только в силу долга. Но это не должно влиять на наши личные отношения.
- Собственно, это верно, - откровенно сказал я, - никогда в жизни я не мог бы испытывать настоящей вражды к человеку, играющему в гольф так прекрасно, как ваш муж.
- А как обстоит дело со мной? - спросила она, стараясь казаться наивной.
- Вы вынуждаете меня быть откровенным, - ответил я, - никто не смог бы серьезно ненавидеть такую прекрасную женщину.
Она тихонько рассмеялась.
- Вы льстец, сэр Норман; ваши комплименты ударяют в голову, как аромат роз и бенедиктина. Я начинаю подозревать в вас змея, который угрожает нашему утопическому раю.
- Возвращаясь к вашему замечанию относительно гольфа, - прервал ее муж, - хотите завтра утром сыграть партию?
- Охотно, - сказал я.
- В десять.
- Буду ждать вас в клубе.
- Мы здесь обычно рано ложимся спать, - заметил он вскользь.
Я поднялся: в смысле этих слов трудно было ошибиться. Я распрощался и ушел. Бледный свет луны отбрасывал от деревьев расплывчатые тени. Казалось, везде притаились призраки.
На следующее утро я наблюдал за тем, как мистер Джемс Стэнфилд без пяти минут 10 появился на плацу и спокойно направился в клуб. Я кивнул ему и вошел в помещение. Здесь ждало 4 человека в костюмах для игры в гольф. Через 5 минут вошел мой партнер, и через 5 секунд на его руках были наручники, а один из одетых в костюм для гольфа людей сказал ему:
- Вы обвиняетесь в нападении, совершенном на Вильяма Хармеля и Джона Ситока, кассира отделения банка на Менвуд-стрит в Мусе, и в краже 7000 фунтов. Я посоветовал бы вам спокойно последовать за нами и все, что вы хотите сказать, отложить на ближайшее будущее.
Я смотрел на своего врага, небрежно прислонившегося к стенке шкафа с принадлежностями для гольфа, но не мог заметить в выражении его лица никакого изменения. Не обращая ни малейшего внимания на окружающих, он обратился прямо ко мне:
- Этим я обязан вам?
- Исключительно мне одному, - уверил я его.
- Вы уже вчера вечером знали о том, что должно произойти сегодня?
- Вы сами предупредили, что ваше приглашение ни к чему не обязывает.
- Эта партия - ваша, - произнес он. - Я готов, господа.
Он спокойно направился к поджидавшему автомобилю, сопровождаемый с обеих сторон рослыми полицейскими; какой-то воображающий себя важной персоной офицер шел за ним следом. Римингтон и я остались поиграть в гольф. Время от времени я бросал взгляд на виллу, которую занимал Стэнфилд. Но там не было заметно ничего подозрительного.
- Я все еще не совсем понимаю, - сказал Римингтон, стоя у десятого поля, - как вам удалось за такое короткое время ликвидировать это дело.
- Это было легко, предварительно предположив, что туристы, проехавшие в сером "даймлере", являются участниками грабежа, - ответил я. - Понятно, дело не обошлось без Робертсона. Человек, приехавший в его машине и направившийся к банку, был Стэнфилд. Старый "даймлер" стоял наготове; в нем сидели Дженет и Робертсон в шоферском шлеме и дорожном платье. Шофер вошел в лавку и сделал покупки, которые приказчик уложил и вынес к машине. Шофер воспользовался этим мгновением, чтобы наполнить машину бензином. В эту минуту, когда Стэнфилд сошел с "форда" и направился к банку, Робертсон скинул с себя дорожное пальто, надвинул низко на лоб панаму и пошел в лавку за покупками. Он вышел из лавки как раз в то мгновение, когда Стэнфилд вернулся, и поехал домой. Стэнфилд вошел в "даймлер", надел дорожное пальто и шоферский шлем и уехал. Целью всего этого было запутать след, что вначале, действительно, удалось. Все это было устроено очень умно и продумано до конца, начиная с выбора этого, расположенного на пустынной улице, банка, и кончая местом, выбранным для остановки машины.
- С вашей стороны очень великодушно отдать мне все лавры успеха, заметил Римингтон. - Если выяснится, что Пэгсли и Стэнфилд одно и то же лицо, и если Пэгсли тот, за которого я его принимаю, то для меня будет достаточным вознаграждением сознание, что я его обезвредил.
- Вы думаете, это Михаил Сэйр?
- Я вполне убежден в этом.
Мы закончили нашу партию, пообедали, потом играли снова. У виллы Стэнфилда все было спокойно. Это гнетущее спокойствие казалось почему-то зловещим. К вечеру я почувствовал тревогу. Как раз когда я собирался сесть за стол к ужину, меня позвали к телефону.