Старик нехотя поднял голову.
Высоко над землей летел человек. Его было отчетливо видно в свете луны. Он поднял кверху руки, как бы стремясь взлететь еще выше, к тусклым красноватым звездочкам, плывущим над ним.
Огоньки удалялись, а вместе с ними улетал и человек без крыльев.
И, может быть, только сейчас Соселия поверил трактористу Миколе. Он собственными глазами видел летающего человека. А если так, то почему же не поверить, что люди смогут создавать горы? Люди, они всё могут.
Но сам Микола Горобец в эту минуту уже ни во что не верил. Он стоял посреди улицы, протирал глаза, махал перед собой руками, чтобы отогнать это странное и непонятное видение. Он в отчаянии озирался по сторонам, смотрел на старика, стоявшего рядом с ним, прислушивался к звучному хохоту загулявших гостей и не верил, что он, Микола Горобец, находится в привычном ему мире, что сейчас он просто стоит на деревенской улице около скотного двора... Нет, ничего этого нет!
- О, бисова горилка, чего ты не зробишь! - сказал Микола про себя, и ему сразу стало легко от этого простого объяснения загадки летающего человека.
***
Бабкин несколько раз звал Димку, чтобы тот послушал, как работает радиостанция. Но тот не отвечал. Обеспокоенный молчанием товарища, Тимофей возвратился к люку.
В этой части корабля было уже темно. Синий сумрачный свет, поднимавшийся из круглого отверстия люка, отражался на потолке кабины и сразу же поглощался темнотой.
- Нашел время для шуток! - пробормотал Бабкин, стараясь подавить в себе охватившее его волнение.
- Димка! - сердито крикнул он в темноту.
Ответа не было. Тимофей прислушался. Около люка что-то шуршало.
Бабкин подошел поближе и увидел тонкий трос, скользивший по краю люка. Он постепенно уползал из кабины.
- Димка, вернись! - в отчаянии крикнул Тим.- Вернись, я тебе говорю! кричал он, наклонившись всем телом над люком.
В этот момент Бабкин заметил, что трос натянулся.
Тим осторожно подергал за трос. Может быть, Дим почувствует, что Бабкин здесь и ждет его возвращения?
В ответ на это Дим дал знать, что сигнал принят.
Бабкин решил немного освободить трос, чтобы Димке было удобнее возвращаться.
Тимофеи до сих пор не мог понять, как это его товарищ, никогда не отличавшийся смелостью, смог решиться на поступок, который даже ему, Бабкину, казался почти невыполнимым? Правда, он и сам хотел пробраться к наружным приборам, но заставить себя решиться на это стоило бы ему больших усилий. А Димка? Нет, это невероятно! Это совсем на него не похоже.
Сейчас его томило беспокойство, как бы не случилось чего с Димкой. Хорошо ли он застегнул ремень? Не потеряет ли он там сознание от страха?
Бабкин чувствовал в своих руках холодную сталь троса; она казалась ему струйкой воды, текущей по ладоням. Он боялся выпустить из рук эту беспокойную струйку и до боли в ногтях сжимал ее, как только мог.
Резкий рывок. Тимофей упал, ударился о край люка. Инстинктивно руки искали опоры. Трос, обдирая кожу с ладоней, вырвался из кабины.
Кольца троса мечутся около люка, проваливаются в пустоту и тянут за собой эту стальную веревку, разматывая ее с барабана лебедки.
Откуда-то из пространства в кабину врывается сдавленный крик, заглушаемый ревом реактивного мотора. Барабан с отчаянной скоростью и пулеметным треском зубчатки продолжает вращаться.
Бабкин бросается к нему. Он скользит по гладкому кожуху окровавленными руками, пытаясь остановить сумасшедше трещащий барабан. Нет, невозможно, всё закрыто! Сквозь прозрачный кожух видно, как блестят, пересекаясь, последние метры стального троса.
Выдержит ли его крепление на конце, когда падающее тело мгновенно остановится?..
Бабкину хочется задержать, остановить эту последнюю минуту. Но что он может сделать?!.. Оторвать идущие к реле провода? Но тогда трос, наверное, совсем освободится.
Нет, не так! Но что, что предпринять?.. Тимофей всем телом ложится на лебедку, точно стараясь удержать ее.
Снова толчок. Барабан останавливается. Воздушный корабль словно прыгает вниз.
...Тимофей лежал, не в силах оторвать рук от влажного кожуха. Наконец он приподнял голову. Ему показалось, что прошло несколько часов с того времени, как остановился барабан лебедки. Бабкин поднялся и медленно пополз к люку.
Над морем стояла тишина. Легкий ветер словно поднимался от воды. Он обвевал лицо молодого техника, мокрое от пота, а может быть, и от слез (в этом никогда бы не сознался Тим). В холодном свете луны тонкая, как лунный луч, протянулась блестящая линия. Трос был натянут.
Море казалось усыпанным серебряными монетами. Они плавали и мерцали в темноте. На фоке этого беспокойного дрожащего света Тим разобрал где-то далеко плывущую в пустоте, поникшую фигуру.
- Димка! - закричал он и сам не узнал своего голоса, чужого и хриплого.
Бабкин прислушался. Ему казалось, что откуда-то из глубины он слышит шорох моря, шипение пены на гребнях волн. Нет, это ветер шелестит по обшивке воздушного корабля.
- Димка! Отвечай, отвечай же, Димка! - в отчаянии выкрикнул Тимофей.
Снова молчание.
Надо во что бы то ни стало поднять Димку сюда! Но это невозможно, до троса нельзя дотянуться. В этой стороне нет никаких скобок или выступов, уцепиться не за что.
Тимофей снова взглянул вниз.
Луна вышла из-за туч и теперь он мог яснее рассмотреть фигуру, повисшую над морем. Димка держался за трос, подняв руки над головой, словно протягивая их вверх в мольбе о помощи.
***
Падение, казалось Багрецову, продолжалось вечно. Он вначале не чувствовал за собой троса и ждал, что через какие-нибудь несколько секунд ударится о воду, потеряет сознание и - всё будет кончено.
Серебряная поверхность моря то приближалась, то уплывала куда-то вниз или вставала стеной - иногда справа, иногда слева. И на волнах качался серп луны, словно срезая невидимые колосья.
Туда, к морю, падал Димка.
Неожиданно натянувшись, трос резко рванул его за пояс. Как от удара под ложечку, остановилось дыхание. В глазах завертелись и фейерверком пронеслись какие-то огненные колеса...
Очнулся Багрецов от ощущения холода.
Вадим боялся открыть глаза. Неужели он снова увидит под собой море? Неужели он опять висит в пустоте? В его руках был холодный стальной трос.
Словно испытывая свою стойкость, Дим открыл сначала один глаз.
Темнота. Какие-то далекие светящиеся точки.
Он открыл другой глаз и посмотрел вниз. Длинной цепочкой пробегали прибрежные огоньки. Видимо, это была дорога.
Вадим поднял голову и взглянул вверх. Далеко в небе светились красные звездочки - сигнальные огоньки летающей лаборатории.
А кругом - пустота. Черное небо с россыпью звезд. И в этом небе один, совсем один человек, повисший над землей.
Дим почувствовал, как противные холодные капли поползли ему за воротник. Дождь?.. Нет, это снова вернулся страх, и по спине ползут капли пота. Немеют руки, словно намертво прикованные к тросу, кружится голова, и снова в отчаянии стучит сердце, будто стараясь выпрыгнуть из груди.
Что может быть страшнее высоты, когда не чувствуешь нигде опоры, когда ветер несет тебя, словно пылинку? Он подает сильнее, закружит, закачает тебя в воздухе, сорвет с троса и бросит на землю.
Дим закрывает глаза и ясно представляет себе раскручивающиеся жилки троса там, наверху, у лебедки. Они постепенно выскакивают из-под болта, свертываются в спирали, блестящие и колючие, и начинают лопаться...
- Дим, а Дим! - услышал он знакомый голос, прилетевший сверху. В нем слышалось отчаяние.
- Слышу!.. Слышу!..- кричал Димка, задирая голову.
Он пробовал подтянуться, но трос был тонким и руки скользили по нему. Нет, взобраться в кабину немыслимо.
Багрецов взглянул вниз.
Под ним плыла необыкновенная земля. Невысокие горы, словно сметаной облитые лунным светом. В черноте долин, как угольки догорающего костра, светились окна домов. Блестящая бетонированная дорога лентой охватывала горы и пряталась в ущельях.